меня был нормальный незакомплексованный мальчик, который вот-вот вырастет в замечательного мужчину. Я знаю, что уже очень скоро он не сможет быть со мной. Что я, несмотря на всю свою привязанность и сумасбродность, не смогу удержать его рядом со мной. Но пусть он будет счастлив. Пусть он будет здоров. Пусть он будет великодушен, смел и решителен. Пусть в этом он будет похож на Вас. Знаете, он у меня такой талантливый. Поступил на самый престижный факультет нашего университета. 12 человек на место, а Лешка взял и поступил. Преподаватели говорят, что у него светлая голова, математический дар. Говорят, что при правильном отношении из него может получиться серьезный ученый. Будет правильное отношение. Будет всё, что только ему понадобится. Я сделаю всё, что в моих и выше моих сил. Потому что это мой сын. Потому что он самый лучший. Это ребенок, которого мне подарили дважды. Первый раз – восемнадцать лет назад его подарил мне Сергей. А второй раз – три года спустя, таким же, как сегодня, августовским днем. На этот раз его подарили мне Вы. И каждый раз, когда я смотрю на его задорную улыбку; на то, как он болтает с другом по телефону; на то, как он ест или спит – я вспоминаю, что именно Вы подарили, вернули мне его. Я снова хочу сказать спасибо Вам, снова путаюсь в словах, чтобы сказать, насколько сильно я благодарна Вам. И мои глаза в очередной раз наполняются слезами оттого, что Вы никогда не услышите, не прочтете этих слов. У Вас не было детей, не было жены или невесты. Даже родителей, несмотря на то что Вы были еще очень молоды. Ну что ж… Может быть, в следующей жизни нам снова посчастливится встретиться, и тогда, может быть, мне удастся отплатить Вам добром. Кто знает, может быть, уже в вашей квартире случится пожар, и уже я, простая прохожая, не задумываясь, ринусь спасать Вас из огня. Меня, как и Вас, ничто не остановит. И я знаю, что спасу Вас. Даже ценой собственной жизни. Как это сделали Вы, бросившись за моим сыном.

Я перечитаю это письмо еще раз, а затем сожгу его. Спички, пепельница – вот они, рядом со мной. Письмо получилось коротким, гореть будет недолго. Потом я схожу в церковь и поставлю еще одну свечу за Вас.

А через несколько дней я, пожалуй, возьму неделю отпуска и съезжу в тот город, из которого мы бежали пятнадцать лет назад. Хочу побыть на Вашей могиле и попробовать еще раз сказать то, о чем я пишу сейчас. Может быть, случится чудо, и Вы услышите меня.

Спасибо Вам.

Мама Леши Александрова

Ольга Константиновна

Март 2005

Забыться

Щелчок выключателя. Вот и всё. Последняя черта под этим необыкновенно долгим днем. С улицы до меня еще доносятся приглушенные голоса случайных прохожих и шум проезжающего транспорта, но все это уже так – последние формальности, связывающие меня с внешним миром. Я под одеялом, лицом к стене. Один в темноте. Этого момента я ждал с волнением, с тревогой. Казалось, это будут горькие слезы в три ручья, сопровождаемые раскатами грома и порывами шквалистого ветра за окном. Тем не менее, сейчас я чувствую облегчение. Какая-то нежданная шальная легкость. Ну и правильно, ну и молодец. Расставаться с вещами, событиями и людьми нужно просто, без сожаления. Как и с этим днем. С моим небольшим праздником.

Я решил начать его с первой за долгое время пробежки. Само по себе говорит о многом. Желание внести элемент новизны в собственную жизнь – это ли не значимое событие? Конечно, бежалось очень тяжело. Весь груз прожитых лет будто сосредоточился в области моего безнадежно круглого живота и стал чересчур тяжелым для меня. Но, даже постоянно сбиваясь с дыхания, обливаясь потом и с трудом преодолевая выбранный маршрут под недоуменные взгляды первых школьников, я замечал, впитывал в себя красоту этого дня. Зная, что ему суждено стать для меня особенным.

Дальше душ, завтрак (легкий, максимально легкий). Дорога на работу. Пошел пешком. И почему, если вдуматься, все так торопятся забиться в автобус? Это же лишний повод испортить себе настроение, и без того подверженное малейшим колебаниям окружающей атмосферы. Сколько лет и я вот так же ездил, разглядывая мрачные фигуры пассажиров и не отдавая себе отчета в том, что становлюсь таким же серым и безжизненным, погруженным в какое-то подобие мыслей. Но сегодня вышло по-другому. Я был в слишком необычном расположении духа, чтобы делиться им с этими будничными лицами.

На работу опоздал, разумеется. Подумаешь, за столько лет… Да и то ненамного. Однако физиономия Долинина уже маячила рядом с кабинетом – надо же было такому случиться. Впрочем, неодобрения она не выражала, в кои-то веки ее обладатель явился с приятной новостью… Меня повысили. Вот так. Четырнадцать лет. Этой чертовой возни с бумагами. Без надежды на какую-то перспективу. И вдруг меня на место Малышева, на совсем другой фронт работы. На другие деньги. На другой этаж. В другой кабинет. Я даже успел забежать туда, постоял у окна. Вид на улицу, на деревья, на прохожих. На небо. Все еще трудно представить, что мне удалось оказаться вызволенным из моей казавшейся вечной дыры с видом на мусорные контейнеры общежития. С видом на мою прошлую и настоящую беспросветную жизнь. Но это случилось. Да-да… Мда… Ну? Что же? Разве плох день?

После работы я… хм… побродив по городу и насладившись его осенним великолепием, забрел в ресторан. Воистину, день открытий! Когда я в последний раз мог себе это позволить? Счет на десяток лет потянет, а? Так что вполне можно простить себе эту маленькую (да удаленькую) холостяцкую пирушку за отдельным столиком. Да, спустил почти все деньги, что были при себе. Ну, как-никак новая должность. Событие. Праздник. Правда?

Остававшуюся наличность промотал на такси. Захотелось. Гулять так гулять. Солнце уже клонилось к закату, а я себе катался по городу. Наполнившийся впечатлениями и эмоциями. Отобравший у этого дня столько, сколько уместилось в моих прохудившихся за годы карманах. Надо же, почти забыл, что это значит – радоваться жизни. Что ж, для того такие дни и созданы. «Удачные». Просто кому-то они выпадают часто, а кому-то, как мне, редко.

Наконец, вернулся домой. Принял теплую расслабляющую ванну и перестелил постель. И вот он я – чистый, сытый, разомлевший – лежу, вдыхая запах чистого белья. Засыпаю. И напоминаю