— Миледи, мне кажется, будет лучше, если я отнесу вас в вашу комнату.

Ой, ма-а-ама.

— Не надо! — отчаянно, в меру своих возможностей, задергалась я. — Я и сама могу!

Комната заболтыхалась, я сжала зубы, прогоняя приступ тошноты, и упрямо повторила:

— Я и сама.

Мягкая улыбка:

— Я не уверен, миледи.

Вздохнув, я сдалась. Положила голову на плечо Ллевеллину. Черные волосы, пахнущие неизвестными пряностями, щекотнули лоб. Ллевеллин, господи, Ллевеллин. Он такой… Была бы моя воля, так бы и сидела. А волосы пахнут ночной фиалкой. А в уголках глаз притаились ранние морщинки. Из-под кружевного воротника выглядывает тонкая золотая цепочка. От рубашки пахнет кровью и пылью. А через тонкую ткань моего платья очень хорошо чувствуются его руки. Тонкие, музыкальные и очень сильные пальцы. Ллевеллин…

Наваждение длилось несколько очень долгих мгновений, а потом меня словно ударило! Господи, ну о чем же я думаю?! Дома на парней, вроде, не кидалась, а тут! Вообще с ума сошла с этим Ллевеллином.

— Ллевеллин?

— Да, миледи? — он повернул голову.

Его волосы вновь щекотнули мне лоб. Сердце сладко екнуло и оборвалось.

Так! Стоп! Спокойно, Геллочка, спокойно! Собралась быстренько с мыслями, и давай наконец выясним, с каких пор в традиционно-средневековых тронных залах лежат трупы?

— Ллевеллин, — осторожно начала я, — объясни мне, пожалуйста кто… — я запнулась и попыталась найти более обтекаемую формулировку: — Что произошло в тронном зале? Ты ведь знал, что там.

— Знал, — кивнул Рыцарь. — Прошу простить меня, миледи, я не успел сказать вам.

Интересно, каждый наш диалог будет начинаться с его извинений или через раз?

Я молчала, и Ллевеллин тихо продолжил:

— Точнее, мне казалось, что еще рано говорить об этом. — Рыцарь даже не замедлил шага и совсем не запыхался. Такое чувство, что он несет легенький букетик, а не тащит пятьдесят с лишним килограмм живого веса!

— О чем «об этом»? — непокорная прядка из шевелюры Ллевеллина защекотала мне нос. Ой, я же сейчас чих… чих… ну!

Ага. Чихнула.

Прямо ему в ухо.

Парень, похоже, даже не заметил. Ну и сила воли!

— Обряд призыва. Замок не может, не хочет подолгу оставаться без Хозяйки, — медленно начал Ллевеллин, осторожно подбирая слова — боится, что после обчихания, я ухо ему просто-напросто откушу. — Как я говорил, Хозяйка смертна. И в день, когда она погибает, Рыцарю становится незачем жить. Тогда он проводит обряд призыва. Этот ритуал довольно прост: пентаграмма в главном зале существует постоянно, но светиться начинает только после смерти Хозяйки. Кровь Рыцаря и является тем… — он запнулся, — ключом, что открывает дверь в иные миры. А смерть приводит Хозяйку в Замок.

А-бал-деть. А я даже не задумывалась, что значит оброненная Ллевеллином фраза о том, что после смерти первого Рыцаря, Рыцарем стал его сын.

Вопрос сам сорвался с губ:

— Ты меня ненавидишь?

Рыцарь сбился — таки с шага:

— Почему я должен ненавидеть вас, миледи? — удивленно поинтересовался он.

В голосе Ллевеллина не было ни малейшего намека на издевку. Похоже, он действительно не понял вопроса.

Я страдальчески закусила губу, собираясь с мыслями, а потом медленно заговорила, с трудом подбирая слова:

— Просто. Получается, что. Это я виновата в смерти твоего отца?

— Понимаете, миледи, — вздохнул Ллевеллин, — любая жизнь заканчивается смертью. Просто. Смерть Рыцаря служит определенной цели. Я знаю и знал это всегда. Я вырос с мыслью о том, что однажды обряд призыва буду проводить я. Так что ненавидеть вас — за это — я просто не могу.

Мне показалось, или слова «за это» он выделил голосом?

Впрочем, поразмышлять на данную тематику мне не дали — рыцарь толкнул плечом какую-то дверь, а потом, проскользнув в комнату, осторожно усадил меня на короткий диван, похожий, скорее, на широкое кресло.

— Мы в вашей комнате, миледи, — «Да?! — подумала я. — А почему здесь так все изменилось?!» — Принести вам обед?

От одной мысли о еде мне стало дурно.

— Н-нет, спасибо! — поспешно выдохнула я. — Как-нибудь потом.

— Как будет угодно, миледи!

И Рыцарь с легким поклоном выскользнул из комнаты.

Так… Геллочка, солнышко, давай в очередной раз соберем мысли в кучку и попытаемся подумать. Нет, Гелла, оглядывать комнату и возмущенно вопить, что кто-то сделал ремонт будем потом. Да, из комнаты исчезла кровать. Да, появился этот самый креслодиван. Да, у дальней стены притаился заставленный толстыми томиками книжный шкаф, из-за которого выглядывает небольшая, струны на двадцать четыре, арфа. Арфа? Арфа??? Арфа?! Господи, закрой уши, мне выговориться надо!

Справившись со столь неутешительными мыслями, я вновь оглядела комнату и почувствовала, что мне сейчас станет дурно: прямо на моих глазах по полу расстелился толстый ковер, стены затянули разноцветные ткани, а узкое окно-бойница раздвинулось, отрастило широкий подоконник и застеклилось витражом с изображением коленопреклоненного рыцаря. Не Ллевеллина.

Так стоп. Стоп, я сказала! О внезапном изменении Замка будем думать потом. А сейчас пора наконец определиться с собственными эмоциями. И разобраться с Ллевеллином. Ну, ненормально же это, когда молодой, здоровый, красивый (голос за кадром: «Очень!») парень чуть ли не боготворит тебя! Ненормально! Хотя и приятно.

Да и я хороша! Не знаю, что со мной творится, но мысли скачут, как наскипидаренные зайцы! То мне резко домой хочется, то, мгновенно, безо всякого перехода, мечтаю остаться здесь. То спокойненько думаю о всяких пустяках, то чуть на Ллевеллина не кидаюсь!

Тихо скрипнула дверь:

— Миледи?

А вот и он. Легок на помине!

— Простите за беспокойство, миледи, вы обронили книгу.

— Ага, спасибо, — рассеянно кивнула я.

Рыцарь положил томик на подлокотник и выскользнул из комнаты.

М-да. Что ни говори, а дурдом тут полнейший! Даже книги постоянно меняются.

Кстати о книге: как она там сейчас называется?

На этот раз томик решил поименоваться «Мифами и легендами различных миров» под редакцией некого Ф. Айрирэ. Оригинально, однако.

Интересно, а этот манускрипт хоть открывается? Или тут обложка склеена?

Я потянулась к томику, но тот вдруг выскользнул у меня из рук, упав на пол и раскрывшись где-то посередине. Так. И что тут у нас?

«…Замок. И живет в нем Хозяйка с Рыцарем. И служит ей Рыцарь верой и правдой. Но смертна Хозяйка, и призывается в Замок новая…