что Вера Андреевна подумала, что легко устроилась бы в любую контору машинисткой и напечатала бы там себе все нужные для жизни документы – а заодно и денежку какую-нибудь заработала бы. Но – не потребовалось лишний раз напрягаться, так что и размышления у нее перенаправились в другую сторону. Например, как выжить в Москве…

Садясь в телегу шустрой крестьянки, Вера Андреевна уже знала, что из себя представляет «литер»: это был даже не билет (который особого значения не имел, да и вообще большая часть пассажиров билетами не заморачивалась, путешествуя зайцем), а предписание «любым способом обеспечить транспортировку» того, что в «литере» было указано. А знала это она потому, что станционный доктор, к которому в больницу как раз доставили еще одного выжившего в катастрофе, смог заполучить этот «литер» у начальника (и не станции, а, оказывается, всей дистанции: тот примчался лично разбираться с причинами случившегося). Так что у нее теперь была и драгоценная бумажка, и четкое указание куда на узловой станции с этой бумажкой идти.

Очень ценное оказалось указание: на станции творился буквально ад кромешный, ведь на ней застряли сразу шесть или семь поездов с пассажирами, каждый из которых всеми силами старался поехать дальше. Сил было у огромной толпы много, так что порядок наводить уже примчались не только милиционеры, но и солдаты – что, впрочем, не сильно-то и помогало. Так что возчица (тоже проинструктированная железнодорожником) на станцию и не поехала, а высадила пассажирку возле городского управления милиции. Где начальник сил правопорядка, тоже получивший указание по телеграфу, Веру Андреевну встретил, провел в свой кабинет и усадил в довольно удобное кресло:

– Так, девочка… Варвара тебя зовут, так? Ты тут подожди немного, сейчас поезд уже подготовили, ждем, пока товарища комбрига привезут – они уже час как выехали. Чаю хочешь? Ты извини, у меня больше ничего нет… зато чай хороший, настоящий: мы позавчера мешочников с воинского эшелона сняли, так военные с нами поделились по братски.

Девочка милиционера поблагодарила, а получив кружку с действительно неплохим чаем, покопалась в котомке и вытащила небольшой мешочек с сухарями:

– А вы, товарищ милиционер, не голодный? У меня сухарей много, а ехать-то совсем ничего осталось.

– Спасибо, не откажусь, а то с этой катастрофой весь день времени пожевать не было. И деньги дома оставил, а то бы хоть пряников купил.

– А далеко за пряниками бежать? У меня есть деньги… немножко.

– Трояк есть? На трояк можно и пряников купить, и даже сахар: вижу я, как ты от чая несладкого морщишься. Правда другого ничего в лавке нет, а водку ты точно пить не будешь. И с собой пряников возьмешь, все же ехать-то до Москвы почти сутки. Так, трояк вижу… Семенов! Бегом в лавку, купи пряников пару фунтов и полфунта сахару! И учти: это вот девушке этой с разбитого эшелона, так что если хоть крошку отъешь…

– Да пусть тоже угостится, наверняка и у него крошки во рту с утра не было, – миролюбиво заметила Вера Андреевна.

– Ну уж нет! Пряники они такие: крошку в рот сунешь – и уже не оторваться пока все не съешь. А про сахар и говорить не приходится… – и, когда милиционер Семенов скрылся в дверях, тихо добавил:

– Пряники и сахар тебе будут, ты еще маленькая, а мы давно уже не дети. Но если ты с ним сухариком поделишься…

Семенов вернулся буквально через пять минут с пряниками и бумажным кульком с колотым сахаром: лавка, оказывается, вообще располагалась в доме напротив милиции, Вера Андреевна через окно видела, как он туда забежал. И не удержалась от вопроса:

– А чего вы в долг в лавке-то себе ничего не взяли? Вас-то там наверняка все знают.

– Знать-то конечно знают, но я лично приказ отдал в долг никому ничего не отпускать. Да и дорогие они, пряники, мы уж в самом крайнем случае их берем – а больше-то в лавке и нет ничего. Еще, правда, соль есть… а пряники потому и имеются, что их никто особо не покупает. Ну ничего, зато ты перед дорогой подкрепишься, да и в поезде пожевать чего у тебя теперь будет кроме сухарей.

– А сухари… забирайте все. Мне фунт пряников за день всяко не съесть, а вам еще сколько тут сидеть-то голодными?

Спор о сухарях продолжался недолго: к милиции подъехала телега, на которой привезли раненого военного – тому, как высказался милиционер, повезло всего лишь обе ноги поломать и одну руку. После этого милиционеры (в том числе и сопровождавшие телегу) провели девочку и лежащего на носилках комбрига к поезду (без драки при этом не обошлось, но тут уже солдаты с толпой справиться помогли) и усадили в вагон. Вдвоем посадили, а в поезде, кроме паровоза и этого вагона, был еще лишь один, причем багажный. И вагон этот – как рассказал уже в дороге проводник – был вообще пустой, но он был нужен «для равновесия» и потому что «литерный поезд с одним вагоном не разрешен». А цеплять к литерному пассажирский вагон – так это просто повод для бунта среди застрявших на станции пассажиров…

Еще от словоохотливого проводника Вера Андреевна узнала, почему ей оказана «высокая честь» мчаться в столицу в вагоне первого класса литерного поезда. Правда, для нее осталось загадкой, почему девочка Наташа в таком вагоне ехала из Благовещенска – но теперь ей «снова повезло»: оказывается, в разбившемся вагоне ехали какие-то важные чины, вызванные в Москву с Дальнего Востока для новых назначений, причем ехали они «с семьями» и, очевидно, девочку приняли как раз за члена такой семьи. А теперь она мчалась в Москву. Мчалась, чтобы «обучаться в университете»…

О Московском университете двадцать шестого года Вера Андреевна тоже многое знала, и подумала, что хоть в этом ей действительно серьезно повезло: обучение, хотя и