— Мне уже легче, обойдусь и без браслета.

Я продолжала озираться, не зная, с чего начинать освободительную кампанию самой себя из чужого тела и из чужого мира. Для начала, наверное, лучше переодеться во что-то более простое. Повседневное. Без выреза, из которого пышная грудь актрисы так и норовила выпрыгнуть; и без висюлек, практически заменявших Селани юбку.

А еще надо будет подкрепиться. Об этом настойчиво напоминал урчащий желудок.

— Я бы хотела перекусить.

Девушка округлила глаза:

— Но вы же после трех никогда не едите!

— Это все из-за головной боли, — не растерялась я. — Она вытянула из меня все соки. Пожалуйста, принеси чего-нибудь. И побольше.

Есть и правда хотелось неимоверно. Должно быть, всему виной стрессы.

Служанка продолжала удивленно на меня пялиться, и я поняла: нужно вести себя осторожней. В идеале — разузнать о привычках актрисы и, пока вынуждена быть ею, постараться привить их себе. Только невредные, конечно. Потому что поститься изо дня в день после трех — это насилие над телом.

Мне снова вспомнился разговор конкурсанток в доме местного Аль Капоне. Не хочу быть ни без вести пропавшей, ни трудиться во благо Ньерры на шахтах. Вообще не хочу иметь ничего общего с этим миром.

После ухода служанки я приступила к знакомству с апартаментами мирэль Тонэ. Одна из светлых дверей вела в не менее светлую ванную. Другая уводила в гардеробную, едва ли уступавшую размерами спальне.

Сколько же тут было тряпок! Десятки, если не сотни платьев, плиссированных юбок и воздушных блуз. Уже не говорю про обувь и аксессуары. Одна стена была сплошь завешана шарфиками! Меховыми, перьевыми, из пайеток и шелка. Бесчисленные коробки со шляпками и футляры с перчатками громоздились на тянущихся к лепным сводам полках. Все вызывающе-яркое, кричащее. С трудом удалось отыскать простое темно-зеленое платье с витым шнурком, перехватывающим бедра, а к нему сумочку из, подозреваю, змеиной кожи.

Переодевшись, я не без опаски приблизилась к туалетному столику и, плюхнувшись в кресло, взглянула на свое отражение. Поежилась. Потом, вздохнув обреченно, пригладила растрепавшиеся после сна волосы. Чтобы слиться с образом, заглянула в первую попавшуюся шкатулку и овила шею жемчужными бусами. Надавив на помпу, пшикнула на себя парфюмом. Это была одна из многочисленных бутылочек, красовавшихся на трехъярусной стеклянной горке, словно пирожные макарон в витрине маленькой французской кондитерской.

Служанка все не появлялась, и я продолжила рыться в вещах актрисы. Повыдвигала ящики секретера в поисках чего-то, что помогло бы ближе с ней познакомиться. Но вместо Селани неожиданно для самой себя лучше узнала Фернана Демаре. Владельца всемирно известного ювелирного Дома и самого большого алмазного карьера во всей Эоне. В общем, местного Креза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Со страницы газеты на меня хмуро, тяжело, как несколько часов назад в кабинете, взирал Алмазный король. По крайней мере, так его называл неизвестный журналист.

«Загадочное исчезновение Жизель Демаре», — гласил заголовок на первой полосе.

Схватив газету, я заскользила по строчкам взглядом. Статью проглотила, можно сказать, не жуя, и чуть ею не подавилась.

Вот значит как! У Демаре таинственным образом пропала жена. Подозреваемых нет, но газетчик как бы между прочим отмечал, что в последнее время отношения у супругов были так себе. Напряженные. Если не сказать взрывоопасные. «Они часто скандалили, в том числе на людях», — заявлял автор статьи.

Дочитать я не успела, потому что в комнату снова вплыла служанка.

— Мирэль Тонэ, вас к телефону. Грегуар Фриэль, — заговорщицки понизив голос, произнесла она, потом приподняла брови и добавила: — Кажется, сердится.

Грегуар. Фриэль.

Кажется, сердится.

Кажется, мне нужна записная книжка, потому что у меня скоро голова взорвется ото всех этих мируаров, ягуаров и жужженов. Интересно, у Селани есть записная книжка? И почему на нее все сердятся, хотела бы я знать.

— Сейчас подойду, — отложила газету и поднялась.

Чуть не навернулась со шпилек, и увидела, как у служанки округлились глаза.

— Не выспалась, — пояснила, оглядывая себя в зеркале.

Не объяснять же ей, что вся моя обувь — это балетки, туфли-лодочки с детским каблуком или сабо на невысокой платформе. А зимой и подавно, ходить по нашим улицам в сапогах на каблуке может только профессиональная каскадерша или модель, оттоптавшая с десяток подиумов. Снег у нас убирают по большим праздникам, а лед скалывают еще реже.

Стоило вспомнить про снег и лед, как память услужливо нарисовала родной район, дома-девятиэтажки и громыхающие по проспекту трамваи. Наверное, специально для того, чтобы мне захотелось домой еще больше. Обнять Мишку, рассказать ему эту сумасшедшую историю, и вместе над ней посмеяться.

Так, все.

Сейчас не время бередить себе душу. Сначала поговорю с Грегуаром, потом подумаю о том, как отсюда выбираться. Пока меня не отловили и не отправили в каменоломни. Ну или еще куда-нибудь.

Только тут я поняла, что понятия не имею, где в этом доме телефон. Явившись с собеседования, я в трансе прошла вслед за кем-то (подозреваю, что как раз за служанкой) до спальни, поэтому даже приблизительно не представляю, куда мне сворачивать. А сворачивать было куда! Высунув нос из спальни, я обнаружила по меньшей мере три пути: направо, налево и прямо, совсем как в сказке.

Искренне надеюсь, что сказка не будет страшной.

Учитывая, что направо и налево расходился коридор, решила пойти прямо и не прогадала: прямо вывело меня к лестнице. Последняя туго накрученным локоном уходила вниз, а внизу, в холле, стоял пресловутый… телефонный аппарат. Иначе это бронзовое антикварное нечто с массивной трубкой и диском-кругляшом назвать было нельзя. Телефон обнаружился на столике, рядом с которым расположился небольшой полосатый диванчик, на него я и приземлилась.

Во-первых, стоять на таких шпильках долго я не могла, а во-вторых, лучше сразу сесть, потому что мало ли. Подхватила трубку и чуть не выронила снова: с непривычки выдающийся рожок впечатался в подбородок:

— М-м-м… да?

— Селани! — рявкнула трубка мужским голосом. Высоковатым на мой вкус, но весьма грозным. — Ты почему не на репетиции?