прибыл Лебедев, конечно, с ворохом новостей: 1) французы и англичане не

намереваются наступать самостоятельно без нашего содействия; они [38] находят, что русские свою

роль уже выполнили и предоставляют нам оборонять нынешнюю линию.

2) надвигается ужасный продовольственный кризис, в роде патронного в 1915 г. (63) Вечером Тулубьев (64) устроил фестиваль – в правоведческом духе.

9 февр[аля] (четверг). Позиция у дер[евни] и кол[онии] Терешковец.

Стали на позиции к 20 ½ часам. Участок тихий и спокойный.

10 февраля (пятница). Поз[иция] у дер[евни] и кол[онии] Терешковец.

Пурга при жестоком ветре.

Под вечер был на обеих заставах: левого фланга в караулах и секретах. Странная и скверная

позиция! Вся на гребне, на стороне, обращенной к противнику. Серьезного напора она не выдержит –

никогда. А надо составлять план обороны!

Заходил Лебедев. Говорит, что союзники определенно считают нас рванью. Привел некие цифры: у англо-французов 22 000 аэропланов; немцев за черту расположения не пускают (у нас же свободно

летают как хотят); потери при наступлении – 100–120 чел[овек] на дивизию. Вся союзная армия – 6

мил[лионов] чел[овек].

11 февр[аля] (суббота). Поз[иция] у дер[евни] и кол[онии] Терешковец.

Был к[оманди]р полка. Обошли всю позицию, были на заставах и в караулах. Позиция к[оманди]ру

тоже не нравится.

Ночью вправо было какое-то эльдорадо.

Артиллерия бухала часа 1 ½, трещали пулеметы. Вероятно, поиск – безрезультатный…

Наша разведка кончилась ничем. Подсунули немцам прокламаций, на разных языках

убеждающих [39] сдаваться в виду прелестей русского плена.

В мрачных красках рисует Родичев (65) внутреннее состояние страны [40].

Родители пишут, что в Пернове (66) нет сахару.

12 февр[аля] (воскр[есенье]). Позиция у дер[евни] и кол[ония] Терешковец.

Днем моросил мелкий дождик.

Весь день провозился в окопах. Пробрал 8-ую роту с ее к[оманди]ром паном Пулинским (67).

Под вечер зашел Лебедев. За объездом командира полка в отпуск он принял полк. Еще раз обошли

все окопы. Лебедев прекраснодушничает. Это популярно, но – по совести – ничего не стоит.

«Стрелковый вестник» (68) сообщает, что около 20 февраля нас стянут к Могилеву (69).

Из Москвы пишут [41], что в Копенгагене идут форменные мирные переговоры. Торгуются будто

бы во всю.

Говорят, что на Пустомытской позиции на сближенном участке (выс[ота] 124,4) немцы выставили

плакат-рапортичку: «1-ый полк – герои, 2-ой – храбрецы; 3-ий сумасшедшие и идиоты, 4-й –

миролюбцы[»]. Вероятно, чье-нибудь наше [42] досужее сочинение.

13 февр[аля] (понедельник). Поз[иция] у дер[евни] и кол[онии] Терешковец.

Серое небо, тихо, слегка тает.

Утром у Пустомыт была слышна канонада. Вероятно, очередное управление на выс[оте] 124,4.

У нас весь день редкий огонь по тылам.

Завтра меня отправляют в отпуск. Колобов – мой заместитель. Мне не хочется ехать, но придется.

Иначе я расстрою какую-то штабную механику.

Под вечер ходил на заставы 8-ой роты. Плохой начальник – плохая рота.

На фронте всюду робкие поиски [43] разведчиков.

Ликвидирую батальонные дела с каким-то щемящим чувством, что сюда я больше не вернусь и

никто моих работ не оценит…

Конец [44].

[Не ранее 16 февраля (четверг)]. Речь (70) Керенского (71) в Гос[ударственной] Думе (72).

Я читал ее в вагоне и тревожно думал, думал. Что-то будет и что-то страшное. Как-то мы

расхлебаем заваривающуюся кашу!.. [45]

[Не ранее 25 февраля (суббота)] [46]. Обращение Гос[ударственной] Думы к органам местного

самоуправления (заседание 25 февраля 1917 г.):

«Граждане России, в руках к[оторы]х судьбы местного самоуправления, помните, что на ваших

плечах сейчас тяжкая задача обеспечить правильный ход жизни в стране, взять на себя ту задачу, с

к[отор]ой не может справиться правительство. Помните, что если вы не сделаете этого, то для

го[сударств]а нет выхода. Помните, что только общественная самодеятельность, только жизнь всех

органов местного самоуправления в тесном контакте со всеми широкими слоями населения, только

она может обеспечить победу Государства» (73).

[Не ранее 2 апреля (воскресенье)]. Германское приветствие «товарищей» на Пасху

1917 г. (74) (найдена в окопах особой армии) [47], [48]

ГА РФ. Ф. 6612. Оп. 1. Д. 34. Л. 49–64 об. Подлинник. Рукопись. Общая тетрадь. Чернила.

«ПРИ ЗАВОЕВАННОЙ СВОБОДЕ ВСЕ ГОВОРЯТ ШЕПОТОМ…»: ИЗ

ДНЕВНИКА АНТОНИНЫ ВАСИЛЬЕВНЫ ФОН ШВАРЦ [49], (1)

Трапезунд (2) – Петроград, 6 января – 26 мая 1917 г. [50]

<…> [Не ранее 6 января] Не успела я отдохнуть от этого, как надо готовить встречу Нового года. По

примеру Ивангорода (3) муж (4) хочет, чтобы у нас встретили все офицеры, конечно старшие, и

представители местного населения. Предположено человек на 80. При полном отсутствии провизии

это довольно серьезный вопрос. 31-го утром рано прибыл наш пароходик «Петрель» и я была

успокоена. Дом Немли Заде (5) в котором мы живем может вместить такое количество народа. Во

втором этаже, в так называемой запасной парадной половине все собрались после молебна в соборе.

Шампанское в этом году не удалось достать а потому поздравляли белым кахетинским. Муж

провозгласил тосты за Государя и Вел[икого] кн[язя] Н[иколая] Н[иколаевича] (6), а Нач[альник]

шт[аба] (7) прочитав присланное ген[ералом] Юденичем (8) поздравление провозгласил тост за

командующего армией. Затем муж пил за здоровье Митрополита Хрисанфа (9) и его паству, а

Митрополит провозгласил тост за начальника укрепл[енного] района и за победоносное русское

воинство. После этого я пригласила всех к столу в третий этаж в нашу квартиру, которая была

соединена на этот вечер с квартирой полк[овника] Беляева (10), вследствие чего получилась очень

красивая картина; двери в этом доме четырех-створчатые и раскрытые настежь они делали из трех

комнат как бы одну. В двух больших продолговатых комнатах гостинных были накрыты столы для

ужина, а посередине, в нашей столовой, стояло два стола с закусками. Тут же помещ[ался]

оркестр [51]. Я украсила все что могла полевыми цветами маргаритками, цикламенами, perci-noige’ами (11). Мангалы – (турецкие жаровни) утелизировала как вазы, наполнив их дикими

тюльпанами. Скудное освещение керосиновыми лампами дополняли канделябры и люстры со

свечами. Вечер прошел очень непринужденно и даже весело, судя по тому [52], как потом о нем

говорили. Греки были довольны. Впервые дом Немли Заде переживал

такой [53] недопустимый [54] для магоментан раут где мужчины были вместе с дамами. Гости

разъехались в 3 ½ ч[аса] ночи. На миг забыли все что творится на белом свете. В Петрограде между

тем сменяются и назначаются министры (12). Румыны отступают и Одесса по слухам

эвакуируется (13). Как жутко думать обо всем этом. Вот почему так отрадно было всем [55] хоть

несколько часов отвлечься от этих кошмарных дум.

Как жаль графа Игнатьева (14), замененного Кульчитским (15). «Военным министром назначили