Все пространство наполнял аппетитный запах приготовленной рыбы. В доме стало довольно душно из-за расползающегося по всем комнатам пара. Коля замешкался у входной двери, определяя по местам встревоженный хлам. Когда он зарулил в кухню, то увидел на маленькой газовой плите дымящуюся кастрюльку, в которой неспешно побулькивала уха. На большом круглом столе уже стояла глубокая сковородка с кумжей, тушеной то ли в сметане, то ли в сливках, сверху щедро посыпанной зеленым луком. Тут же рядом дед поставил большую миску вареной картошки. Ну и, конечно же, миску с крупно порезанными огурцами и помидорами, на этот раз под растительным маслом.

— Чет ты загулялся, Колька! У меня уже весь желудок изошелся. Даже уху на завтра сварганил, — протянул Георгий, нарезая буханку черного хлеба.

— Пока все обошел, в магазин заскочил…

— Поди, повстречал кого по пути?

— Нет, улицы пустые. Наверное, все по домам сидят, — неуверенно ответил Коля. Он совсем не хотел спрашивать у деда про какую-то ерунду о колдунах и шаманах. Было очевидно, что старуха все придумала, лишь бы кого-нибудь лишний раз посрамить. Такие, как она, всегда были особо уязвимы перед завесой мнимого мистицизма. Но парень все же не мог выкинуть Галкины слова из головы.

Георгий закончил последние приготовления к ужину и уселся за стол, взглядом призывая внука сделать то же самое. Он с минуту помолчал, потом медленно повернулся к своему гостю и произнес:

— Николай, ежели кто болтать лишнее будет про бабушку твою, не слушай.

— Что, например?

— Много чего народ понапридумывал… Из-за невежества дальше своего носа не видят. Придет время, сам все увидишь и поймешь.

— Хватит загадками говорить! — немного насторожившись, сказал Коля. Теперь он не знал, смеяться ему или тревожиться.

Георгий смотрел на него так, будто пытался заглянуть ему в самую душу. Парню стало ясно, что объяснений он сегодня не получит. Минутную тишину прервал тихий старческий голос:

— Никогда. Слышишь? Никогда. Ни при каких обстоятельствах не предавай самого себя.

Неужели дедушка действительно «того»?

Весь дальнейший ужин прошел молча. Коля немного растерялся от произошедшего и не знал, что скажет матери по возвращении. «Мам, деда срочно нужно вызволять из этой глуши. Иначе придется навещать его в дурке», — так что ли?

Парень было захотел заварить себе кофеек, но решил обойтись без лишних телодвижений и кинул в кружку пакетик чая (абсолютное кощунство). Заранее достав из кармана ветровки сладкий батончик (хорошо, что вовремя вспомнил и про подтаявшие глазированные сырки и убрал их в холодильник), он распаковал любимую сладость и откусил приличную четвертину. Тягучая карамель прилипала к зубам, а молочный шоколад приятно обволакивал язык. Такое чрезмерное количество сахара сбивало с толку все вкусовые рецепторы во рту. Поэтому чайная пыль или коллекционный пуэр… Выбор не имел абсолютно никакого значения. Главное, чтобы орехи не застревали, где не нужно. Зато сколько пустого удовольствия! Что может быть лучше глюкозы для работы мозга перед сном. Но Коля не скоро собирался ложиться — время было еще детское.

Он еще раз окинул взглядом пространство вокруг себя. Сквозь дверной проем соседней комнатки Коля заметил старый пузатый телевизор. Он помнил этот агрегат с самого раннего возраста. Будучи совсем маленьким, паренек любил смотреть на нем старые мультики. Сами бабушка и дедушка телевизор никогда не включали. И если учесть то, что даже того же Микки Мауса крутили только по утрам, экран Нокии находился большую часть времени в спящем режиме. Это оставалось неизменным по сей день. Мама Коли частенько вспоминала, что по тем стародавним временам такой телевизор стоил приличных денег, и сетовала на то, что родители совершенно не оценили ее подарка.

Теперь он служил поверхностью для складирования книг. Дед Георгий, по всей видимости, решил разобрать старые шкафы, поэтому все их содержимое лежало где попало. Взгляд Коли зацепился за пыльные внушительные тома. И в этот момент он с большой благодарностью еще раз вспомнил о бабушке. Почему? Да потому что именно бабушка Анна привила ему любовь к чтению различных повестей и романов.

Проработав до самой пенсии в местной школе учителем русского языка и литературы, она собрала у себя в доме большую коллекцию прозы и поэзии. Анна порой читала своему внуку вслух некоторые довольно серьезные произведения, искренне веря в то, что чувство прекрасного надо прививать ребенку как можно раньше. Коле совсем не нравилось слушать стихи. Потому что в детстве он не мог понять многих слов или сравнений. Не мог понять смысла. А вот, например, сказки Салтыкова-Щедрина очень уважал. В подростковом возрасте брался уже за более серьезный «контент» — Достоевского. Бабушка очень радовалась тому, что из мальчика растет толковый человек: он знал всю школьную программу по литературе наперед. А мать, наоборот, пугал тот факт, что ее сын далек от современных течений. Однако все попытки переделать его увенчались в итоге синим дипломом с правом на безработицу и еще большей замкнутостью.

Дедушка, в свою очередь, пытался заинтересовать Колю всякими «мужскими» развлечениями и физическим трудом, но отсутствие у внука склонности к подобным занятиям его сильно раздражало. Он не понимал, с какой планеты этот пацан. Порой он ругался на жену:

— Аня, ты из него совсем принцессу сделаешь!

Анна в глубине души обижалась на такие обвинения, и ее огорчало подобное невежество мужа. Но она старалась никогда этого не показывать, спокойно отвечая:

— Герочка, у наших внуков совершенно другая эпоха. Пусть их жизнь пройдет не в мыслях об огороде.

— Эпоху балов тоже не вернешь, Анюта!

Теперь, когда Георгий сидел за обеденным столом напротив Коли и смотрел на внука, он вспоминал любимую. Потому что перед ним был самый преданный ее ученик.

— Завтра надо пораньше встать. Так что до глубокой ночи не сиди. Будильник не заводи: я сам подыму, — прервал долгое молчание старик.

— Сам-то сейчас что будешь делать?

— Да приберусь тут пока, потом кой-че поизучаю… Хочу на местность новую выйти. Карты покручу, чтоб понимать, куда и чего.

— Так иди! Я сам тут по-быстрому вымою. Ты и так целый день сегодня готовил.

— Это ты правильно придумал! — одобрительно кивнул старик и сразу же стартанул в комнату, заваленную всякой макулатурой (она же и спальня).

Коля не любил мытье посуды в ледяной воде. Поэтому ему пришлось нагревать небольшой тазик, чтобы пальцы не сводило от холода. Он застыл перед маленькой плиткой, вглядываясь в плотную темноту за окном, и ощутил некое умиротворение. Наверное, потому что даже каких-то жалких полдня он не видел городской суеты. На сердце было