Сергей сбавил темп ходьбы и почувствовал по характеру следа, что тот, кого он ищет, где-то рядом.

– Пятый – Первому, кто там рядом со мной? – сказал он в передатчик.

– Пятый, рядом Семнадцатый. Идет тебе на помощь.

– Первый, пока тут ничего нет, кроме кровавых следов; возможно, объект снова сменил направление и движется в вашу сторону. Семнадцатого пока не посылайте.

– Понял, Пятый, придерживаю Семнадцатого.

Тут Сергей заметил, как пятна крови стали более кучными. Он пригляделся: впереди, у берез, след сворачивал резко вправо. Сергей снял автомат с предохранителя.

– Пятый – первому, обнаружил более четкий след, выхожу на объект, – сказал Сергей в передатчик.

– Будь предельно осторожен, Пятый, только что пришла информация, что мы имеем дело с сильным малым.

– Понял вас, Первый, не с такими еще сталкивались, – сказал Сергей.

– Все-таки будь осторожнее, я посылаю Семнадцатого и остальных к тебе.

– Хоро…ЧЕРТ!

Было такое впечатление, будто передатчик сам выскочил из специального кармана, – так быстро оттуда его кто-то изъял.

Пахомов почувствовал, как крепкая рука сзади обвила его горло и потихоньку начала душить.

– Брось автомат, – услышал Сергей голос с хрипотцой.

Такое предложение Сергея никак не устраивало. Прижав калашникова предплечьем к груди, Сергей быстро, как мог, схватил за руку, что душила его, выдвинул правую ногу чуть назад, подсел и выполнил бросок через спину. Парень, который схватил его, должен был от такого борцовского приема, а бросок получился на славу, упасть на спину прямо перед Сергеем. И после такого падения уже никто бы не сумел запросто подняться. Однако все произошло не совсем так, как ожидал оперативник. Паренек, которого он бросал, приземлился, но не на спину, а на ноги. У Сергея все еще было преимущество: противник стоял к нему спиной. Сергей ткнул автоматом в спину беглеца, и уже было собирался сказать: «Стоять, не двигаться!». Но дуло калашникова упиралось лишь в воздух. В тот же момент Сергей получил необычайно сильный рубящий удар ребром ладони по шее и быстро начал оседать вниз. Он не успел упасть – какая-то сила схватила его за горло и подняла в воздух. Спиной Сергей почувствовал мокрое дерево, и перед тем как потерять сознание, услышал треск рвущейся ткани.

Связь с Пятым прервалась, и теперь капитан кричал Семнадцатому:

– …Семнадцатый, поживее! Связь с Пятым нарушена! Ну, что там?!

– Иду к цели, Первый, – ответил Семнадцатый. И это был не кто иной, как Шурик, который готов был отдать все, чтобы оказаться рядом с Сергеем и помочь товарищу.

– Первый, вижу Пятого. Он без сознания, весь в крови, но живой, – отрапортовал Шура, обнаружив Сергея.

– Сильно ранен?

– Кровь не его, но в сознание Пятый не приходит. Отсутствует плащ и калашников.

– Черт! Семнадцатый, окажи первую помощь Пятому, дождись меня и остальных. Будем продолжать преследование преступника.

Оперативники собрались вокруг Сергея. Капитан распорядился двум из них осторожно нести товарища к грузовику, остальных построил в ряд, снова сделав «гребенку», но под углом, перпендикулярным первоначальному вектору движения. И в этот раз оперативники начали движение по отчетливому кровавому следу беглеца.

* * *

Полковник Овчиенко присел на стул. Он только что прослушал все переговоры оперативной группы. Взгляд его заметно помрачнел.

– Скорее всего, Кудрин не воспользуется автоматом, – сказал психолог.

– Почему же так? – спросил полковник.

– Помните бригаду оперативников, которую Кудрин раскидал во время задержания на той улице… как вы ее назвали?… Авиастроителей что ли?

– Да.

– Так вот, у него и тогда была реальная возможность использовать оружие милиционеров против них самих, но арестованный этого не сделал. Более того, он не убивает людей, хотя имеет для этого отличные возможности. Я думаю, его личность настроена на оборону исключительного характера, без применения насилия, опасного для жизни и здоровья окружающих.

– А что же Пятый? Он-то без сознания!

– Вот увидите, с ним будет все в порядке. Кудрин контролировал свою феноменальную силу во время борьбы с Пятым, я уверен, – закончил свою мысль психолог.

– Кстати, кто этот Пятый? – спросил один из присутствующих офицеров.

Полковник опять обратился к папке, что находилась все время рядом с ним. Прочитав в ней что-то, он произнес:

– Это старший лейтенант Сергей Пахомов. Отличник боевой и политической подготовки, мастер спорта по рукопашному бою. Замечательный малый.

Психолог улыбнулся и сказал:

– Этот ваш Кудрин очень удивительный человек. Не хотелось бы, чтобы его случайно застрелили в сегодняшней операции.

– Не беспокойтесь, – заверил его полковник, – до этого дойдет только в крайнем случае.

«Интересно, а осознают ли солдаты там, в лесу, под проливным дождем и с товарищем без сознания на руках, эту самую границу между крайним случаем и ситуацией при необычных обстоятельствах?» – подумал психолог, но не озвучил мысль.

Оперативники не осознавали эту грань. Убеждать их в чем-то сейчас было бы бесполезной тратой времени.

Психолог знал этот ответ, как и знали его все находящиеся в командирской комнате, куда ввалился промокший до нитки человек в гимнастерке:

– Сержант Тихонов с докладом прибыл, – отчеканил он.

– Докладывайте.

Не давать время подчиненному на отдых, просушку или просто предложить присесть было довольно жестко со стороны полковника, однако информация, которую раздобыл вошедший, требовала незамедлительного рассмотрения.

– Подкоп, товарищ полковник, – сказал сержант, – прямо под койкой сбежавшего Кудрина мною обнаружены дверки люка. Я туда и спустился. Там же – лесенка из дерева и коридор длиной метров двести пятьдесят, выходящий за периметр ограждения, кроме того проведено электричество, а пол выложен плиткой.

– Ого! – воскликнул психолог.

– Кто-то за это все безобразие ответит, – только и сказал полковник.

– А что с мотивами побега? – спросил сержанта психолог.

Тихонов искоса посмотрел на гражданского выскочку, однако полковник перехватил взгляд своего подчиненного и приказал:

– Докладывайте по вопросу профессора, сержант.

– Честно говоря, я не знаю, товарищ полковник, товарищи офицеры… В отряде к Кудрину все хорошо относились, да и в Зоне ему мотать срок оставалось чуть больше двух лет.

– А что его родные, близкие? – спросил психолог.

– Кудрин – детдомовец, – ответил сержант.