человечков. При входе в «Читальню синих облаков» располагался алтарь с фигурками четырех знаменитых красавиц, отобранных хозяйкой, все они вышли из-под руки Сюй Идэ. Это были ханьская[19] императрица Чжао Фэйянь, куртизанка Хунфу, жившая в период Южных и Северных династий[20], танская[21] поэтесса Сюэ Тао и сунская[22] певичка Ли Шиши. Сюй Идэ изобразил их соблазнительными прелестницами, способными погубить город или даже страну. Однако Ароматной орхидее эти статуэтки в борделе были не по сердцу, ей нравились разноцветные глиняные человечки, что стояли в лавке у Сюй Идэ, – расплывшийся в улыбке старик, прижавший к себе охапку кукурузы, занимающаяся рукодельем старушка с очками на носу, а также играющий на ивовой дудочке пастушок и вырезающая бумажные узоры девушка с длинной косой. Ароматная орхидея не раз дразнила Сюй Идэ: мол, ты выкупи меня, а я всю жизнь буду помогать тебе с продажей фонариков и фигурок. Сюй Идэ всегда отшучивался: «Да где уж мне такое потянуть… где уж мне…»

На самом деле Ароматная орхидея не питала надежд на выкуп из публичного дома, она понимала, что девушки ее занятий, сколь бы ни были соблазнительны и нежны, для мужчин оставались всего лишь игрушками. Однако четыре года назад владелец зерновой лавки Цзи Юнхэ, бывший ее на десять лет старше, вдруг не пожалел кровных и выкупил ее из борделя. Эта новость одно время здорово гремела, даже в газетах написали. Все ее наперсницы по «Читальне синих облаков» обзавидовались тому, что она обрела доброе пристанище. И только переступив порог семьи Цзи, девушка узнала настоящую причину произошедшего. Оказалось, что у Цзи Юнхэ уже были две жены и обе умерли. Первая жена пошла на реку наловить рыбешки и рачков для домашних уток да по неосторожности упала в воду, и ее унесло течением. Она погибла, будучи беременной на пятом месяце. Вторая же супруга умерла при родах.

Гибель женщин, вошедших в его дом, показалась Цзи Юнхэ подозрительной; опять же, они не оставили ему ни одного ребенка. Наверное, он в чем-то провинился, решил Цзи Юнхэ и пригласил гадателя. Гадатель расспросил его о времени рождения, сложил небесные стволы с земными ветвями[23] и в итоге сообщил Цзи Юнхэ, что тому не судьба жить с порядочной женщиной и завести сына. А если жениться на ком, так только на презренной шлюхе, с которой переспали сотни и тысячи мужчин, вот такой брак будет долговечен.

Цзи Юнхэ как узнал, что не судьба ему жить с порядочной женщиной и что детей с таковой ему тоже не завести, так и стал присматривать себе женщину в борделях. Узнав, что мужчины особенно вьются вокруг Ароматной орхидеи из «Читальни синих облаков» в Фуцзядяне, он решил взять себе именно ее и выкупил девушку из заведения.

Стоило Ди Фангуй попасть в зерновую лавку, можно сказать, больше она хороших дней не видела. Для привлечения покупателей и возврата потраченного на ее выкуп Цзи Юнхэ стал заставлять жену заниматься прежним ремеслом. При этом каждый раз после ее вынужденной встречи с клиентом Цзи Юнхэ, ощущая себя как будто обделенным, заваливал ее на кан и мучил по новой, только тогда обида его отпускала. Ди Фангуй казалось, что по сравнению с борделем воли у нее поубавилось. Она даже думала, что чем заниматься этим делом тайком, словно ночная крыса, уж лучше быть мухой, порхающей при белом свете, так-то оно чище. Если вернуться в «Читальню синих облаков», то, по крайней мере, можно словом сердечным перекинуться с сестрицами, это куда интереснее, чем торчать тут вместе с Цзи Юнхэ. Однако месяц назад на кухне в ее публичном доме опрокинулся бак с керосином, занялся большой пожар, и не только бордель сгорел дотла – из-за ветра огонь охватил всю 2-ю улицу, где располагалась «Читальня синих облаков», и дошел до 3-й улицы. Несмотря на все усилия полиции и пожарных, огонь был слишком силен, как говорится, чашкой воды не потушить горящий воз с дровами, все было напрасно, за одну ночь сгорело более ста домов. Захоти Ди Фангуй вернуться в бордель, ей уже некуда будет приткнуться.

Хотя в то утро ворота лавки открывала Ди Фангуй, муженек за ней неотступно присматривал, поэтому воронам, сидевшим на ветках вяза, оставалось лишь безнадежно поглядывать на дом, переполненный зерном. Однако вороньим желудкам повезло – едва они собрались улететь, как заявилась Чэнь Сюэцин. Она была одета в синее ципао из хлопковой ткани, на плечи набросила накидку гранатового цвета, на ногах были кожаные туфли на среднем каблуке, цоканье ее шагов звучно разлеталось по улице. Заметив через окно Чэнь Сюэцин, Цзи Юнхэ тотчас схватил две пригоршни риса и рассыпал его под вязами. Чэнь Сюэцин остановилась посмотреть, как вороны клюют зерно, и слегка улыбнулась. Однако в зерновую лавку она не зашла, вороны остались, а она удалилась.

Глядя на помрачневшее лицо мужа, Ди Фангуй поняла, что тому жалко тех двух пригоршней риса, она почувствовала себя отомщенной и невольно разулыбалась. Только Цзи Юнхэ открыл рот выругать жену, как пришел Ба Инь. Лицо его было серым, войдя, он сразу закашлялся. Цзи Юнхэ решил, что он пришел, чтобы продать ему шкуры сурков, и потому сразу заявил: «Я пушниной не занимаюсь».

Ба Инь ответил: «В Харбине летом было наводнение, наверное, в этом году непросто закупать зерно? А вот на станции Маньчжурия и ее окрестностях случился хороший урожай сои, не хочешь ли прикупить себе, чтобы потом подороже перепродать экспортерам? Я слышал, что в Англии сейчас спрос на здешнюю сою, она нужна в больших количествах».

Цзи Юнхэ удивился: «Вот уж не думал, что ты кроме пушнины еще и зерном занимаешься. Неужто женщин прибавилось и с деньгами поприжало?»

Ба Инь осклабился и самодовольно изрек: «Ты о женщине с постоялого двора? Так это не я содержу ее, а она мне еще приплачивает! Ты спроси людей в Фуцзядяне, разве не задарма меня здесь каждый раз кормят и селят?»

Цзи Юнхэ улыбнулся: «Ну ты мастак», затем стал обсуждать с Ба Инем деловые вопросы. Узнав о цене на сою, он потер щеку, словно у него заболел зуб. Сказав, что цена высоковата, Цзи Юнхэ принялся торговаться. Чтобы добиться сделки, Ба Инь чуть уступил, но кто же знал, что Цзи Юнхэ, получив палец, решит откусить всю руку и потребует еще скинуть. От злости Ба Инь аж побагровел и, разрываясь от кашля, харкнул на каменный пол кровавой мокротой.

Шут

Еще два года назад Фуцзядянь записывался иероглифами, означавшими «Двор семьи Фу». Но окружному правителю иероглиф «дянь» – «двор» показался слишком мелким, и его заменили на «дянь» – «луг». Когда-то раньше в этих краях простирался большой луг, который прозвали Конюшенным, а местные занимались разведением лошадей и ловлей рыбы. Потом из Шаньдуна прибыли братья Фу Баошань и Фу Баошэнь и открыли здесь первый постоялый двор, где проезжим можно было отдохнуть, подковать лошадей, починить телеги, прикупить выпивки, еды и прочих мелочей. Стоило «Двору семьи Фу» обрести известность, как Конюшенный луг ушел в небытие подобно тому, как восходящее солнце разгоняет тьму.

Когда русские получили право построить Китайско-Восточную железную дорогу, в этих краях случился приток рабочих, торговцев здесь тоже становилось все больше, опять же добавились мигранты из внутренних районов Китая. Фуцзядянь постепенно набирал популярность, раньше тут был один постоялый двор, а теперь появилось множество магазинов, стали прокладывать первые улицы. А после официального начала движения по КВЖД жизнь тут, можно сказать, забила ключом. Вдоль и поперек потянулись переулки, не смолкал гвалт людских голосов. Раньше не было ни банков, ни