Бродяга у мусорки поднял палку и тоже бросил её в сторону спутника Земли.

Я поднесла к глазам бинокль. Вурдалака больше не было. Неужели испугался? Может, конечно, спрятался на тёмной стороне Луны и прогрызал теперь дырки там? И вкусно ли ему? Может, для него Луна – как для меня ватрушка или сыр?

Я почувствовала, что проголодалась. К счастью, родители перестали греметь, и мы сели ужинать. Мы откусывали от круглых блинных боков и думали про Луну. Блины, покрытые блинными морями и горами, очень на неё похожи, и с поджаренных краешков они даже так же похрустывали.

На первом уроке мы принялись вытаскивать из портфелей разные солнца. Я всё же взяла с собой ночник. Кто-то принёс бенгальские огни, свечи, кто-то просто на картоне кружок с лучами нарисовал блестящей золотой краской.

– У меня бабушка вспомнила ещё одно слово на букву А, – сказала Рая. – Это Алатырь. Камень такой, из которого Солнце сделано.

Рая положила на парту камешек, похожий на янтарь. Внутри него были словно золотые искорки.

– Солнце – это вообще куча золота, – Таня с Тоней показали игрушечное колечко, похожее на золотое.

– Тоже мне, куча, – фыркнул Григорий и едва вытянул из рюкзака медную миску. – Вот вам куча. Если медь сунуть в огонь, она нагреется и станет солнцем.

– А если стукнуть этой сковородкой в глаз, то посыплются искры, – к чему-то сообщил Артём.

– Я знаю, знаю! – сказала Настя. – В пятом классе учится мальчик, так он взглядом поджигает! Поставят ему двойку, а он глянет на журнал – и журнал сгорел. Поэтому ему теперь велели всё время ходить в тёмных очках!

Мы решили, что потом как-нибудь сходим посмотрим на этого мальчика, и продолжили разбирать солнца.

Света Солянкина пришла с караваем, он тоже на солнышко годился. Хорошо, что у нас после первого урока завтрак, и мы, подвесив все солнца на стену таинственной комнаты, пошли в столовую, а то бы не удержались, слопали её каравай – так вкусно от него пахло.

После столовой Милена решила, что нужно познакомиться с двойкой, а потом уже проверять, как там наши солнца прижились.

За окном школы собирались тучи. Осенние тучи. Всё лето они паслись над лугами и реками и к сентябрю отъелись так, что превратились из беленьких пушистых облаков в толстые фиолетовые горы. Горы столпились в школьном дворе. С них посыпались камни – раздался гром. Между камнями засверкали искры молнии.

Милена нарисовала на доске знакомую нам единицу и, крикнув: «Ба-бах!», превратила палочку в молнию. Хорошо, что в это же время за окном у туч случился очередной приступ грома. Мы, вжав головы в плечи, закрыли глаза и заткнули уши. Тоня с Таней нырнули под парту. Серёжа свалился со стула. А Даня даже не заплакала, потому что побоялась открыть рот – вдруг молния залетит. К счастью, из-за очередного удара грома никто не заметил волшебства. Посмотрев на доску, мы просто увидели нарисованную молнию: Z, которая чем-то напоминала цифру 2.

– Двойка – это совсем не единица, – заметил Рафат.

– Да, это похоже на две единицы: одна вверху, другая внизу, – предложила своё видение цифры Мириам. – Но потом эти единички помяли, уголки кое-где закруглили, и получилась такая красивенькая двоечка с круглой головкой. Как прекрасный лебедь.

– Или очень уродливая, горбатая Баба-яга, – совсем по-другому увидела двойку Марина.

– Прекрасный и уродливый… – сказала учительница.

– Вверху и внизу, круглый и угольный, – продолжили Тоня и Таня. Одна говорила одно слово, а вторая – противоположное. Так как девочки после сидения под партой могли перепутаться, я не знала точно, что говорила Таня, а что Тоня.

– Быстро и медленно, водитель и пешеход! – крикнул Рафат, у которого папа работал на маршрутке.

Миша достал из ранца большую ракушку и маленькую и стал их слушать: в одной море шумело громко, а в другой – тихо…

– Это что, получается, в мире всего по два? – удивился Коля Ульянов и принялся разглядывать свои две руки, потом свои две ноги, потом попробовал рассмотреть свои два глаза и два уха, но у него не получилось.

– В мире много чего по два, и эти два противоположны друг другу, – кивнула учительница. – Есть правое, и есть левое. Есть мальчики, и есть девочки. Если бывает горячее, то и холодное тоже.

– Светло и темно, день и ночь, добро и зло, – добавила Ирина. – Какая волшебная эта двойка!

– Моя бабушка говорит: «каждой твари по паре…» – вспомнила Рая. Мы тут же подумали, что бабушка у Раи была, наверное, пираткой, раз так ругалась. Но Милена объяснила, что тварь – это творение, то есть что не просто так сделано, а живое, любое живое существо.

– Тварь – понятно. А пара – это… – задумались мы. Конечно, ясно, что это двойка, но почему она «пара»?

– Здесь опять есть «Ра», так же как в «раз», – догадался Тихон. – Получается, «пара» – это то, что идёт после «раз»!

– Даже если бы люди знали только одно число – «раз», то всё равно можно было бы считать. Например, вместо «два» говорить: «раз-раз» или покороче – «ра-ра». Вместо «три» – «ра-ра-ра», – сказала учительница.

Нам это понравилось. Хотя, конечно, до ста таким способом долго считать. Поэтому и появились все остальные цифры.

– Двойка… – Юра сжал кулак и стал размышлять, а мы стали смотреть, потому что он размышлял очень интересно. Сначала Юра доставал из кулака большой палец, и тот показывал в небо, вернее, в потолок. А второй, указательный, упирался в сидящую рядом Иру. И так несколько раз, пока Ирина не попросила не тыкать её в бок.

– Я открытие делаю, – объяснил Юра, – а тебе бока жалко. Двойка – это значит – «твой-ка». Второй, указательный палец всегда показывает на что-то другое, на чужое.

– Тыкать пальцем невежливо, – заметила Нора.

– А почему? – спросил Артём. – От этого же никому не больно.

Милена похвалила Юру и Иру за научный эксперимент и сказала, что указательный палец – волшебный, из него специальная волшебная сила идёт.

– Это в древности так думали: если направил на кого-то палец, то собрался колдовать. Вот и старались друг в друга не тыкать! – быстро дополнила я. А то вдруг мама сейчас решит свою волшебную силу показывать. Она умеет. Иногда указательным пальцем так погрозит, вмиг забудешь, что собирался напроказничать.

– Так почему же двойка «двойкой» называется? – вернула я маму к теме урока.

– Раньше было слово «двоица», а ещё раньше «дэва», – начала объяснять Милена.

– Я понял! Это «два» по-грузински, – закричал Слава.

– «Дэва» – это «дева», а слово «дева» означает «дух» или «волшебница». Получается, что один – мужское число, «Один», это он – мужского рода, а два – «дева» – число женское. «Один» и «два» – очень-очень древние слова. Среди всех названий чисел только они меняются по родам, могут быть мужскими и женскими. Если доска, то ОДНА. А мелок ОДИН. А число три уже так и останется, хоть три доски, хоть мелка – всё равно три.