Лучше бы я уехала с классом в Прагу! ☹☹☹

До Краснофлотского мы добрались без особых приключений и даже без происшествий: ссора с Ма не в счет, в последний месяц мы ссоримся постоянно, без всякого повода. Но на этот раз повод был, да еще какой! Когда вместо Праги тебя запихивают в Тьмутаракань, нисколько не интересуясь твоими желаниями, – есть от чего расстроиться. Если бы мне было шесть лет, как Тёмке, я бы ещё смирилась с этим. Так и быть, сожрала бы на завтрак, как манную кашу. Но через две недели мне исполнится ШЕСТНАДЦАТЬ!!! Взрослый человек со своим собственным мнением относительно мироздания вообще и хутора, где окопалась Ба с приспешниками, – в частности. Пропади он пропадом, этот хутор!!! ☹☹☹

Самое интересное, что Ма думает точно так же. О чем и поведала мне в разгар нашей концептуальной и даже экзистенциальной склоки… О, ну ты и завернула, Анечко-деточко! А склока стоит того, чтобы воспроизвести ее здесь.

МА: Не могу взять в толк, чем ты недовольна. Сидишь с кислой физиономией целый час. Мы, между прочим, едем к твоей родной бабушке, а не на прием к зубному врачу.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Лучше бы к зубному врачу. Полчаса мучений – и свободен. Но когда мучения грозят растянуться на несколько дней – кто такое вынесет?

МА: Так вот как ты расцениваешь поездку к родным? Мучение, да?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Все нормальные люди гуляют сейчас по Праге…

МА: Прага никуда от тебя не денется. Поедешь на весенние каникулы, я тебе обещаю.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Вы уже обещали ее мне на Новый год. И что в результате? Все наши отчалили, одна я оказалась лохушкой.

МА: Так уж и все?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Ну… почти все.

МА: И Настя Котовщикова?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: А при чем здесь Котовщикова? Плевать мне на Котовщикову.

МА: Я что-то пропустила? Вы больше не лучшие подруги?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Нет.

МА: М-м… Не хочешь об этом поговорить?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Нет.

МА: Мы могли бы вместе разобраться…

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: А разве психоаналитикам разрешается работать с членами семьи?

МА (сбрасывая скорость до 40 км/час): Если моя дочь упомянула о психоанализе – это означает, что…

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Ничего это не означает. Я просто злюсь.

МА: Из-за Котовщиковой?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Еще чего! Из-за Праги.

МА: Ты взрослый человек, Анюта. И должна понимать, что кроме удовольствия существует еще и долг. У бабушки юбилей, и мы обязаны на нем присутствовать.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Мы и так присутствуем каждый год. И все эти домашние радости давно в горло не лезут. Ой, прости-прости.

МА: Юбилей – это совершенно особый случай.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: То есть все будет не так, как всегда? Пригласили Мадонну? Или группу «Аэросмит»?

МА: Ты знаешь, как я ценю твой юмор. Но сейчас он неуместен.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Ну да… «Аэросмит» Ба не потянет, не говоря уже о Мадонне. Так что будем слушать этого… Вячеслава Малежика.

МА: Малежик – не самый плохой певец, кстати.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: А все это… вместе с Малежиком… не могло бы подождать до весны? Или до лета? Ничего ведь принципиально не изменится… И Ба никуда не денется от нашего почтения и всепоглощающей любви.

МА: Ну что за ернический тон?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Ни разу не ернический. Я всего лишь стараюсь рассуждать здраво. Ты сама меня к этому всегда призывала, между прочим.

МА: Как можно быть такой нечуткой?

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Я – нечуткая? Ха-ха, я очень даже чуткая, особенно ко вранью. И насчет Праги вы мне соврали. Пообещали и не исполнили. А про Ба – с юбилеем или без… Я вообще молчу.

МА (увеличивая скорость до 100 км/час): Да. У нас с Беллой Романовной непростые отношения, ты знаешь. За эти годы всякое бывало…

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Да уж.

МА: Надеюсь, прошлогодний ужас не повторится.

АНЕЧКО-ДЕТОЧКО: Это зависит не от меня.

МА: От тебя тоже. От тебя – прежде всего. Мы должны быть с ней. Подарить ей несколько дней, будь они неладны. И сделаем это с открытым сердцем. Никаких гримас неудовольствия, обещаешь мне?..

Если кому-то и придется сильно постараться, чтобы отклеить от лица гримасу неудовольствия, – это точно буду не я.

Ма.

«Непростые отношения» – еще мягко сказано. Ба и Ма не очень-то ладят. Свекровь и невестка, что уж тут поделаешь! Но в нашей семье этот традиционный конфликт доведен до абсурда. Уж не знаю, чем Ма так раздражает Ба и кого Ба хотела видеть в роли жены своего сына – может быть, американскую актрису Деми Мур? Или ученую Марию Склодовскую-Кюри? Или олимпийскую чемпионку по прыжкам в высоту Исинбаеву? А, может, адскую помесь из всех троих с небольшими вкраплениями многоумной писательницы Улицкой?

Вообще-то, Ма действительно похожа на Мур – только не Деми, а Джулианну. Такая же рыжая, вся усыпанная веснушками. Такая же независимая и гордая. И спина у нее прямая. Вот только при встречах с Ба (а они случаются редко) от независимости и гордости Ма-Джулианны ничего не остается. А спина выглядит так, как будто из нее вынули позвоночник. Спина начинает походить на вопросительный знак, а суть вопроса сводится к уже привычному: «Чем я вам не угодила, Белла Романовна»?

И что-то подсказывает мне, что ответа Ма не получит. Никогда.

Возможно, когда Ба покинет этот мир, ответ и обнаружится – где-нибудь в ее дневниках (если Ба ведет дневники, как это делаю я). Или в виде послания за отклеившимися обоями. Или на древней видеокассете, записанной специально для родственников. Я прямо вижу эту кассету: Ба – царственная, аристократичная и седовласая (Маргарет Тэтчер нервно курит за углом). Губы у Ба морщатся в презрительной улыбке, а выцветшие глаза смотрят прямо в душу… Нет. «Душонку» – так сказала бы она, большой любовью к своей семье Ба не отличается.

«Ну что, канальи? – весело спросит Ба с кассеты. – Ждете – не дождетесь, когда я сыграю в ящик? Я ведь все про вас знаю, канальи. Побыстрее раздербанить наследство – вот чего вы хотите. Пустить по ветру все, что создавалось десятилетиями, что нажито непосильным трудом. Моим трудом – а вы все гиены. Падальщики. Уже запаслись ножами и вилками? А вот фиг вам, падальщики!..»