Нет, ну это уже ни в какие ворота, ребята!

В голове всплыли ходовые фильмы «Мы из будущего», «Туман», ещё какая-то лабуда про попаданцев. Традиция гласила, что для возвращения в своё время требуется в точности повторить условия перехода. И на какое-то время Андрей элементарно утратил контроль над собой.

Кубарем скатился по тропинке на дно оврага. Разбежался и прыгнул в дыру, памятуя, впрочем, о ржавой железяке на дне колодца и делая на неё поправку. Приземлился мягко, сказано – опыт. Огляделся, всё как и было: земля под ногами, кирпичи вокруг, труба-гидрант по центру. Принялся судорожно взбираться по скобам обратно – соскальзывая, обдирая ладони и матерясь…

Но, уже вскарабкавшись к дыре, понял – ничего снаружи не изменится. Ни звуков привычных не появилось, ни чувства, что вернулся туда, откуда пришёл. Не увидит он стоящий поперёк проезжей части кроссовер, не ухмыльнётся пьяный бомж на другой стороне улицы. Вот же гад, накаркал про путь-то…

Выглянул в пролом – так и есть. Гнутся на лёгком ветерке жухлые травинки, поднимается по склону тропинка. И вновь эти звуки – постукивание, позвякивание, шуршание…

Он выбрался из колодца. Минутная слабость прошла, прыгать больше не хотелось. Так и без ног остаться можно. Ничего не оставалось, как опять взобраться по склону. Поднялся. Сзади плескала речушка, мостик… На дирижабль Андрей старался не смотреть.

Кстати, насчёт вонючки, это он погорячился. Сейчас, приходя в себя, Сосновцев невольно отметил, что вокруг чисто. Ни кострищ, обложенных кирпичами, ни баночно-бутылоных навалов, ни рваных целлофановых пакетов. Никто не использовал свободное пространство для пикников. А ведь для жителей ближайших домов – это соблазн. Почти как за городом, почти на природе! Да и бичи могли обжить овраг, место удобное. Могли бы, да вот нет их. И мусора никакого нет.

Но сейчас его интересовал источник звуков, и тот сразу нашёлся. Совсем недалеко, менее чем в десятке метров, пятеро мужиков занимались самым обыденным делом – рыли канаву. Рыли привычными на вид лопатами. Только состояние полной ошарашенности не позволило Андрею увидеть их в первый раз.

Мужики были самые обыкновенные, только показалось почему-то, что одежду свою они повытаскивали из прадедовских ещё сундуков. Пиджаки длинные, до колен, в книгах про такие писали «кафтаны». Это кто ж такое сегодня носит? Какие-нибудь ролевики, не иначе? Но и всё остальное… Шапки заломлены, рубахи у многих подвязаны кушаки. Ну, ей-богу, простонародье начала прошлого века, да и только! При всём при этом мужики были абсолютно серьёзны, сосредоточенно делали своё дело, не обращая внимания на окружающее.

– Эй, ребята! – окликнул Сосновцев и запнулся. И правда, что у «ребят» спрашивать-то? Как пройти в библиотеку?

Рабочие прервали своё занятие. Вперёд вышел один.

– Чего угодно, барин? – спросил серьёзно.

Теперь стало видно, что у работяг простые, русские лица, но все стрижены «под горшок» и бородаты. Не модная этакая трёхдневная небритость, не колючая щетина, которую попросту лень или недосуг тронуть бритвой, а окладистые, ухоженные бороды, без дураков. Такие ещё называли «борода лопатой». И называли опять же в давно читаных книжках про старину, ушедшие времена. Хотя сейчас мода на растительность на мужских лицах возвращается, но попробуйте поставить современного юнца – с его тонюсенькой, вычурно выбритой, будто нарисованной бородёнкой – рядом с таким вот посконным бородачом, и… И посмотрим, какие чувства вы при этом испытаете.

– Я говорю, бог в помощь… – смешался Андрей. Вид копачей почему-то к шуткам не располагал. Ясно было – он отрывает людей от серьёзного дела.

– И вам не хворать, уважаемый, – всё так же серьёзно откликнулся мужик, бывший, судя по всему, у копачей за бригадира. – Нужна помощь?

– Да не так чтобы… – ещё более смутился Сосновцев.

Ну вот, и что дальше? Спросить у этих рабочих который год? Где он очутился? Как-то выглядело это глупо. Но и оставаться в полном неведении не было больше сил. Решился.

– Что за город? – спросил напряжённым голосом.

– Так Володимир город-то, – ответствовал бригадир. Впервые в его голосе прозвучали нотки удивления. – Володимирской губернии.

– А в Москву как попасть? – очумело спросил Андрей первое, что в голову пришло.

– В Москву на поезде надо, с вокзала.

– Ага. А вокзал далеко?

– Так у речки.

Сосновцев невольно оглянулся.

– Не… – понял его движение бригадир. – То Боровок. А надо к Клязме. – И махнул рукой куда-то в сторону города.

– Понял, – пролепетал Андрей и на ослабевших ногах направился в указанном направлении.

Копачи разом поклонились, сняв шапки, и вновь взялись за лопаты, будто ничего не произошло.

Конечно, ни в какую Москву ему не нужно. И Владимир, губернский город – ему тоже до фени. Он хочет обратно, в Южнореченск, домой! Согласен в компанию к бомжу, казавшемуся теперь ближе и роднее, чем бородачи, копающиеся в земле. Во всяком случае, привычнее. Опустив глаза долу (почему-то построение фраз само по себе напрашивалось на старинный, книжный манер), Сосновцев побрёл по улице, по мощёной булыжником мостовой. Оружие пролетариата, вдруг всплыло в памяти. Булыжники, в смысле. Может, тут и большевики есть, затевающие революцию?

Впрочем, Великую Октябрьскую теперь в газетах кличут переворотом. И ему от этого, в любом случае, толку никакого. Но надо же что-то делать! Найти кого-то, узнать, спросить. Быть может, ещё возможно исправить положение…

– Вы что-то ищете, сударь?

Вопрос заставил Андрея споткнуться и остановиться.

Перед ним стоял человек, которого иначе как колоритной личностью не назовёшь. Возрастом немногим более сорока, ростом пониже Сосновцева, мужчина однако был широк в плечах и крепок. Спину держал ровно, словно аршин проглотил, бросалась в глаза гордая посадка головы. Всё это придавало осанке некое особое достоинство.

Одет он был в длинный, лишь немного выше колен, двубортный приталенный пиджак тонкого сукна. Сюртук, выплыло откуда-то из закоулков памяти. Это называется сюртук. Шёлковая рубашка, белоснежный воротничок которой выглядывал поверх элегантного галстука. Уголок платка из нагрудного кармана – ослепительно белый. Картину дополняли полосатые узкие брюки и штиблеты.

Но самым примечательным было лицо: чуть удлинённое, нос с горбинкой, румянец на щеках. Русые ухоженные усы органично переходили в аккуратные бакенбарды, не слишком густые, но пушистые. Круглые глаза смотрели на Сосновцева внимательно, со смешанным выражением интереса и чуть прикрытого узнавания. А весь облик будто сошёл с портрета дворянина дореволюционной эпохи.

На голове мужчины красовался шёлковый цилиндр, в руках он вертел тонкие лайковые перчатки.

– Вы что-то разыскиваете? – повторил свой вопрос незнакомец. – Или кого-то?