– Я… я еще по вопросу занятости. Мне сказали… – неуверенно начал он, – что вы также помогаете с рабочими местами.

Дама наклонилась к нему, уставившись на него с легким сомнением.

– Кто ж тебе такое сказал?

– Наш Центр занятости.

– Мальчик мой, мы только ставим на учет. Рабочие места выдаются согласно планированию. Обычно их ждут от трех месяцев до полугода, если ты хочешь по корпоративной программе. Гарантированные рабочие места даются только на твоем уровне проживания.

Ши-Вэй моргнул, чувствуя подкожный страх. Он боялся этой бюрократии, правил, условий. Всегда есть какие-то ограничения. Почему нельзя проще? Он едва понимает всю эту чокнутую систему миграции меж уровнями.

Кажется, сотрудница Центра его поняла. В ее глазах, как и у механика, мелькнула жалость.

– Твой выход – искать самому. Частники много где требуются. Но не забудь тогда декларировать доход!

Ши-Вэй кивнул. Он всегда кивал, когда не знал, что сказать.

– Послушай, – деловито сказала она. – Я тебе только участие в одной программе предложить могу, но она неоплачиваемая. Обеспечивается стандартный социальный пакет: трехразовое питание и медицинская помощь. Но это лучше, чем ничего.

Рука с длинными перламутровыми ногтями вытянула из экрана какой-то файл и подвинула к нему.

– Можем взять тебя на соцработы на нижних уровнях башни. Нам очень нужны толковые ребята, не боящиеся тяжелой работы.

– И… что делать?

Дама вывела перед ним интерактивный план Вавилона и увеличила нижние этажи.

– Эти уровни были грузовыми и предназначались для утиля, они требуют очистки. Необходимо рассортировывать отходы для обработки. Если по душе, я тебя впишу. После этой программы можешь претендовать если не на рабочее место в сфере управления мусором, то на хорошие бонусы от «Фау».

«Управление мусором» звучало как мечта. Оно даже обещало некую власть, поэтому Ши-Вэй закивал как сумасшедший, а дама только этого и ждала. Ему дали электронный договор, и он отпечатал везде свой палец. Затем сеанс закончился, и он вышел наружу, не понимая, то ли поймал золотую рыбку удачи, то ли попал в рабство. Как бы то ни было, выбирать все равно не из чего.

Очередь не уменьшилась, скорее наоборот. Механика уже было не отыскать, да и желания особого не имелось. Не таких друзей хотелось бы завести.

Ши-Вэй зашел в ближайшую закусочную и взял какую-то странную еду навынос, залитую соусом и маслом. Хорошая маскировка для скверной похлебки. Примостившись у окна зала ожидания, он смотрел на вокзальную суматоху и ни о чем особо не думал. Внезапно в правом локте кольнуло, и начались знакомые судороги. Он рефлекторно сжал здоровой рукой место стыковки протеза и тела. В виске что-то отчаянно застучало в такт его мыслям: «Нетнет-нет… Только не сейчас…» Он в панике начал массировать связки, превозмогая боль и пытаясь вернуть ощущение собственной руки, но пальцев совсем не чувствовал. Их будто и не было.

– Беда! – шепнул кто-то рядом.

Ши-Вэй перевел слезящийся взгляд влево и увидел какого-то типа в потрепанном капюшоне. Из него торчала только массивная небритая челюсть с акульей ухмылкой.

– Простите.

За что он извинялся? Он всегда извинялся. Локоть чуть ожил, но пальцев не было. Только бы рука снова задвигалась…

– Вижу, у тебя проблемы.

Какие же все навязчивые на этих верхних уровнях! Ши-Вэй уставился в стол, а незнакомец пожирал его невидимыми глазами.

– И давно?

– Два года.

– Тебе, небось, двадцать.

– Да.

– Ну, после восемнадцати все протезы летят. Дальше только меняй и меняй. Причем чем чаще меняешь, тем хуже держится.

– Без вас знаю, – прошипел Ши-Вэй, растерявший от судорог свою вежливость. – Сейчас пройдет само.

Тип в капюшоне подвинулся ближе, изучая руку, и покачал головой:

– Да не пройдет. Цвет нехороший. Когда отливает красным неоном, скоро отвалится.

Хотелось отпихнуть этого всезнающего к черту. Внезапно рука резко дернулась, отдав болью в шею, и пальцы задвигались. Тревожный алый отсвет исчез, и к кисти вернулся естественный цвет кожи. Ши-Вэй выдохнул и лег грудью на стол, переводя дыхание.

– Парень, я ж помочь хочу.

– Никто мне не поможет. Пожалуйста, идите своей дорогой.

– Ну-ну-ну, – снисходительно раздалось над его ухом. – Я серьезно. Можем заменить. Я знаю людей. Вставляют очень качественный товар. Прослужит лет пять, работа бесплатно. Около семи штук выйдет. Не сравнить с ценами на протезы «Фау».

Ши-Вэй молчал, приходя в себя. С такими связываться не стоило. Об этом его предупреждали бывшие коллеги и соседи. Не только «Фау» органы меняет, есть и другие умельцы. Но идти к ним – как сыграть в русскую рулетку. Может, получишь и годный протез. А может, ограбят или заразят…

– Я тебе визитку оставляю. Припрет – набери… – И вжал что-то в здоровую руку.

Послышался звук отодвигаемого стула, и тип в капюшоне исчез. Больше никто с Ши-Вэем не заговаривал. Он наконец-то оторвался от стола и уставился на запястье левой руки. На ней горели неоновые цифры. Он смахнул визитку в память наручных часов, сам не зная почему. Пусть будет.

Миккель смотрел из вышки на основу башни, отливающую пылающей медью. Верхние уровни было не разглядеть из-за пыльной бури – только спираль мигающих огней, убегающих по вертикали в густой синеватый смог.

Сегодня последний раз, когда он видит Вавилон снаружи. В ушах все еще гремели недавние слова офицера Радова:

– Вавилон благодарит вас за верную службу. Вы выполняли ваш долг с честью и благородством. Вы наша гордость!

Похвала в их деле ничего хорошего не означала. Ее раздавали как ложку меда, прежде чем заставят сожрать бочку дегтя.

Вавилон за окном молчал. Ему нечего было добавить.

– Экстратерриториальный контроль безопасности будет продолжаться на прежнем уровне. Наша цель – сохранить достижения.

Их цели всегда были общими. Миккель своих и не имел. Все его мишени там, куда указывал невидимый палец «Фау».

– Ваш отряд будет расформирован, чтобы достигнуть максимальной согласованности с кодексом Вавилона об охране здоровья. Вам полагается военный социальный пакет, а также подбор деятельности согласно планированию центров занятости ваших уровней прописки. Поздравляем, теперь вы можете славно отдохнуть и жить как все.

Но никто не хлопал. Все просто молчали.

В лице Миккеля не дрогнула ни одна мышца, это являлось профессиональной выдержкой. Только свет лампы на потолке мигал из-за внешнего шторма, словно улавливая их тревоги.