— У меня тоже. Но интересно узнать, не обнаружил ли чего Джейкобсон.

Гараж был длинным сооружением с низким потолком, множеством потолочных окон, прекрасно освещенным висячими прожекторами, вообще, для гаража здесь было исключительно чисто и опрятно. Когда металлическая дверь со скрипом отворилась, Джейкобсон находился в дальнем конце гаража, колдовал над разбитым «коронадо» Харлоу. Он выпрямился, поприветствовал взмахом руки Макалпина и Даннета и снова склонился над машиной.

Прикрыв дверь, Даннет негромко спросил:

— А где другие механики?

— Пора бы тебе знать, — ответил Макалпин. — Аварийную машину Джейкобсон всегда разбирает один. Других механиков ни во что не ставит. Либо, говорит, проглядят важный след, либо по бестолковости его уничтожат.

Они подошли и стали молча наблюдать, как Джейкобсон затягивает соединитель гидравлического тормоза. Между тем на месте действия уже присутствовал один наблюдатель. Прямо над ними в открытом окне крыши поблескивало что-то металлическое. Этим металлическим предметом была ручная восьмимиллиметровая камера, и державшие ее руки отнюдь не дрожали. Это были руки Джонни Харлоу. Бесстрастного, сосредоточенного, спокойного и очень внимательного. И совершенно трезвого.

— Ну, что? — спросил Макалпин.

Джейкобсон выпрямился и легонько помассировал затекшую спину.

— Ничего. Абсолютно ничего. Подвеска, тормоза, двигатель, трансмиссия, шины, рулевая колонка — все в полном порядке.

— Но рулевое…

— Да, руль смещен. Трещина от удара. Ничего другого тут быть не может. Когда он выскочил перед Жету, руль работал нормально. Не могла же рулевая колонка отказать в эту самую секунду, мистер Макалпин. Совпадения, конечно, случаются, но это было бы чересчур.

— Значит, никакой ясности нет? — спросил Даннет.

— По-моему, так яснее некуда. Причина в нашем деле самая известная. Ошибся водитель.

— Ошибся водитель. — Даннет покачал головой. — Джонни Харлоу в жизни таких ошибок не совершал.

Джейкобсон чуть осклабился, от глаз веяло холодом.

— Хотел бы я услышать, что скажет об этом призрак Жету.

— Это едва ли что-то прояснит, — возразил Макалпин. — Ладно. Поехали в гостиницу. Вы ведь, Джейкобсон, даже не перекусили. — Он взглянул на Даннета. — Пропустим по рюмочке в баре, потом заглянем к Джонни, так я думаю.

— Только время потратите, сэр, — заметил Джейкобсон. — Наверняка лежит в ступоре.

Макалпин взглянул на Джейкобсона, словно что-то взвешивая, потом, после долгой паузы, медленно произнес:

— Пока что он чемпион мира. Пока что он первый гонщик команды «Коронадо».

— Вы так на это смотрите?

— А вы хотите, чтобы было иначе?

Джейкобсон отошел к умывальнику и начал споласкивать руки. Не поворачиваясь, пробурчал:

— Вы хозяин, мистер Макалпин.

Макалпин не ответил. Когда Джейкобсон вытер руки, все трое молча вышли из гаража и закрыли за собой тяжелую металлическую дверь.

Вцепившись в коньковый брус треугольной крыши гаража, Харлоу смотрел, как трое мужчин шагают по ярко освещенной главной улице. Едва они свернули за угол и скрылись из виду, он осторожно соскользнул вниз через открытое окно и ногами нащупал металлическую балку-поперечину. Отцепившись от подоконника, он едва не потерял равновесие, но все же устоял, достал из внутреннего кармана маленький фонарик — уходя, Джейкобсон выключил весь свет — и направил его луч вниз. До бетонного пола было девять футов.

Харлоу наклонился, взялся за балку руками, сполз с нее и, вытянувшись во весь рост, повис на руках — потом ослабил хватку. Приземлился он легко и уверенно, у двери зажег свет и сразу пошел к «коронадо». На Харлоу висела не только восьмимиллиметровая кинокамера, но и маленький фотоаппарат со вспышкой.

Он нашел промасленную ветошь и начисто протер ею часть правой подвески, топливную трубку, рулевую тягу и один из карбюраторов двигателя. Все эти узлы он несколько раз сфотографировал со вспышкой. Потом снова взял ветошь, вывалял ее на полу в грязи и масле, быстро заляпал сфотографированные узлы и выбросил ветошь в предназначенный для этого металлический бак.

У двери он потянул за ручку, но безрезультатно. Тяжелая дверь была заперта снаружи, а о том, чтобы ее выломать, не могло быть и речи. К тому же в планы Харлоу не входило оставлять следы. Зорким взглядом он окинул гараж.

Слева на двух крюках висела легкая деревянная лестница для чистки потолочных окон. В углу под ней лежал наспех скрученный моток буксирного троса.

Харлоу подобрал моток, снял с крюков лестницу, обвязал трос вокруг ее верхнего пролета и приставил ее к металлической поперечине. Вернулся к двери и выключил свет. Подсвечивая себе фонариком, взобрался по лестнице и оседлал перекладину. Крепко держа лестницу и маневрируя тросом, ему удалось водрузить лестницу на один из крюков в стене, а потом и на второй, хотя это оказалось значительно труднее. Он выпустил из рук один конец троса, смотал его в моток и бросил в угол на место. С трудом удерживая равновесие, он выпрямился на балке, протиснул голову и плечи в открытое окно, подтянулся и исчез в ночной тьме.

Макалпин и Даннет молча сидели в совершенно пустом гостиничном баре. Официант принес им по порции виски. Макалпин поднял стакан и невесело улыбнулся.

— За окончание прекрасного дня. Господи, как я устал.

— Итак, Джеймс, решение ты принял. Харлоу продолжает выступать.

— Благодаря Джейкобсону. Ведь он не оставил мне никакого выбора, так?

Харлоу, бежавший по ярко освещенной центральной улице, резко остановился. Навстречу ему шли двое высоких мужчин. Поколебавшись секунду, Харлоу быстро оглянулся и прижался к дверям магазина, находившегося чуть в углублении. Он замер, и вскоре мимо него прошли двое: товарищ Харлоу по команде Николо Траккья и Вилли Нойбауэр, они негромко, но довольно оживленно беседовали. Ни один из них не заметил Харлоу. Харлоу отделился от дверей, внимательно глянул по сторонам, убедился, что Траккья и Нойбауэр свернули за угол, и побежал дальше.

Макалпин и Даннет осушили свои стаканы. Макалпин вопросительно посмотрел на Даннета. Тот сказал:

— От этого все равно никуда не уйти, так я понимаю.

— Все равно, — согласился Макалпин.

Они поднялись, кивнули бармену и вышли.

Харлоу, уже перешедший на быстрый шаг, направился через улицу к неоновой вывеске гостиницы. Но ко входу не пошел, а обогнул здание справа и начал взбираться по пожарной лестнице, через две ступеньки враз. Ступал он твердо и уверенно, как горный козел, равновесие держал прекрасно, лицо спокойно-бесстрастное. Взгляд был осмысленным, в нем ясно читались сосредоточенность и расчет. Такой взгляд бывает у человека, который точно знает, что делает.

Макалпин и Даннет стояли возле двери номера 412. Макалпин был рассержен и встревожен. Даннету, судя по выражению лица, происходящее было безразлично. Впрочем, у Даннета была такая привычка — с безразличным видом поджимать губы. Макалпин громко постучал в