Папа сказал: в эпоху постмодернизма так у всех. Я прошу вашего совета, поскольку вы академик и ваши передачи у нас в семье слушают очень внимательно.

Пока у меня нет ума на такую вот книгу, давайте поговорим на вашем радио на самые актуальные темы. У меня есть идея: Бог и Дарвин.

Художник сначала находит, а потом ищет. Магиандр".

"Вот привязался! Постмодернист чёртов!" - беззлобно фыркнула я и тут же

совершила непоправимую ошибку: взяла бумагу и быстро набросала весёлый приговор,

уличая Магиандра в плагиате. ""Художник сначала находит, а потом ищет", - по-детски блистала я эрудицией, - изящная фраза, бесспорно, и принадлежит она французу Жану Кокто, великому магистру известного ордена, и нехорошо с умным видом присваивать себе чужое", и прочая.

На что я надеялась и каким местом думала, отправляя отповедь? Несерьёзная женщина была я в тот памятный день. О душе надо было думать, о душе.

Не дорог подарок, дорога любовь. Дар - не купля: не хаят, а хвалят. Кого люблю, того и дарю. Бабушка, что ты мне откажешь? - Не знаю, разве дорогу до церкви

Профессор Кутузов шёл по идеальному проспекту, выстроенному пленными немцами. Удобство кругом и во всём, уют и торжественность. И нет на Москве другого проспекта более жизненного, складного, приветливого, почему и живут на нём исключительно за большие деньги, а раньше по исключительным заслугам.

Подморозило. На пористом асфальте хрустели маленькие, как салфетки, стрельчатые прозрачно-сероватые ледяные картинки луж.

"Почему меня так ранило, или заклинило, выражаясь лексикой моих студентов… Почему я чуть не умер? Ну сбрехнули наши СМИ - какое дело! Белый шум. Чрезвычайные новости как обычные. Или обычные как чрезвычайные. Я взрослый человек со сложившимся мировоззрением. У меня семья, достаток, я признан коллегами здесь и там. Я подтверждён и апостилирован. Значит, это вполне возможно и без…"

Не решившись даже подумать "без Кого", профессор чуть не зарыдал. "Что ты сделало, проклятое радио! Вот праздник сегодня - 23 Февраля, не знаю, как он теперь называется, но армейский. Хотя все почему-то думают - мужской. В душе народа спеклось навек: воин - значит, мужчина. Мужчина - то бишь воин. И как ни поименуй праздник, даже дети в школах собирают на подарки мальчикам. То есть будущим воинам. Так и с этим делом. Было им и без Него хорошо, а теперь волнуются, Бога подавай, - но жили ведь, не умерли!"

Отметив унылую бессвязность мыслей, он споткнулся на ровном ледяном асфальте, удержался и пошёл медленнее.

Кутузовский проспект отменно малозвучен. Летят прекрасные машины, а тихо, и только по графику автодвижения властей замирает всё и стопорится, пока слуги не пронесутся, а так - лучшее прогулочное место.

Профессор вглядывался в окна, ласкал фасады воспалённым взором полумученика, и око никак не могло насытиться зрением. По определению, будь оно неладно.

А за фасадами? В текучем инобытии за стеклопакетами, кондиционерами, в размеренной медлительности дизайнерских жилищ, интерьеров по каталогу и по личному вкусу тех, кто имеет настоящую власть, настоящие деньги, причастен тайнам и пружинам, - что там у них по шкафам? Скелеты? У всех есть. Значит, и в этих огромных чумах. Человек смертен, и в каждом шкафу скелет. Следовательно…

Силлогизмы тоже что-то не давались.

"Сегодня и, боюсь, во веки веков - день великой новости. Будь она неладна. Будьте вы все знаете где…"

Логика вообще ущербна, напомнил себе профессор Кутузов, поскольку вся, целиком, зависит от предпосылки. Никогда не любил Бертрана Рассела. А вот прижало, и вспомнил, и прощения попросил.

"У вас по шкафам скелеты. У меня в шкафу Библия. Ваш ход".

Из арки выковыляла бабуля в дублёнке. Кутузов остановился и в упор осмотрел бабулю. Подслеповатая, не заметит упора.

Она прошаркала в его сторону шагов десять, и он разглядел в ней даму, ещё пять-шесть

- женщину со следами былой, девушку на выданье и девочку в бантах. Чудесный

случай полноприводной женщины сам плыл в руки. Профессор откашлялся, привлекая к себе немного внимания, сделал почтительный шаг навстречу, неприметно поклонился и сказал:

- Вы позволите? У меня, как у всех мужчин, сегодня праздник, и я хочу подарок. Я выбрал. Не будет ли с моей стороны невежливостью просить вас вручить его мне?

Она остановилась, удивлённая речью. Отвечала от имени дамы:

- Разумеется. Чем вам помочь?

- Возьмите у меня Библию.

Дама тут же соскользнула в бабулю, глаза потухли, губы сжались.

- Почём ныне опиум народа?

Профессор отшатнулся. Преподаватель стилистики, творчества и словесного мастерства, он отметил и безупречное отсутствие налипшего предлога "для", и высокое "ныне", и ехидное, особенно в этих антикварных устах, "почём". "А не влип ли я?" - успел подумать Кутузов, но сказал:

- Я хочу подарить вам эту книгу, чтобы она жила здесь, на Кутузовском проспекте, в вашем доме…

- Ах, голубчик, у меня квартира. Дома растут на другой планете, куда не долететь на рисовых страницах вашей книги, - смягчилась рептилия, возвращаясь в даму. - Вы же небось гостиничную принесли, в искусственной коже, а там, насколько я помню, тонюсенькие листочки, будто на раскрутку.

"Эк её кидает!" - невольно восхитился Кутузов.

- Как вы догадались?

- Я тоже первым делом избавилась бы именно от неё, - пояснила она, двигая даму.

"Что-то не клеится беседа…" - озадачился было Кутузов, но дама протянула руку и сказала:

- Разрешите пожать вашу. Я не могу принять ваш подарок в собственность, но у

меня есть дети, внуки… и, если уж начистоту, правнуки. Могу передать кому-нибудь из них. А кстати, вон в том доме открылась букинистическая лавка.

- Нет-нет… простите меня. Я хотел вам, лично, вы такая…

- А какая вам разница, кому я отдам вашу Библию? Да хоть в контейнер брошу - вы же не увидите. Не узнаете. Неужели вам небезразлично, где окончит свои дни ваша недорогая, вся в опечатках, некогда запретная книжица?

Сначала возмутился коллекционер, потом мужчина. Внезапно взъярившись, Кутузов сверкнул очами:

- Благодарю вас, мадам. Извините. Счастливого пути.

Бабуля усмехнулась, погасила последние отсветы в зрачках и двинулась, умудрённая, в сторону от Кутузова.

Профессор стоял на февральском ветру уютного проспекта, сжимая в кармане портативный томик Библии, смотрел вслед удивительной женщине, разбирающейся в

сырье для самокруток, и не мог принять никакого следующего решения. Первый раунд провалился.

Артель атаманом крепка. Не делай своего хорошего, делай моё худое. Уела попа грамотка. Нога споткнётся, а голове достаётся