Громкий всплеск воды привлек внимание паренька. Он посмотрел на серебряную гладь озера и обмер. В нескольких шагах от него на отмели плескалась гигантская змея.

Тикисоке еще ни разу за десять прожитых им лет не приходилось видеть ничего подобного. Чудовище было огромным и в длину, и в обхвате.

Попытался на глаз определить расстояние от головы до хвоста змеи и не смог. Лоснящееся мощное тело, разукрашенное причудливым орнаментом, ни на миг не прекращало движения. То сплеталось в тугие кольца, то извивалось замысловатым зигзагом, то складывалось пополам, затем еще пополам и так далее.

Словно завороженный, глазел мальчик на сказочную тварь и не мог пошевелиться. Казалось, что чудище… танцевало. И эта пляска завораживала, не отпускала. Тикисоке готов был поклясться творцом Чиминигагуа, что змея таким образом… разговаривает. Но с кем? Не с ним же, безродным парнем, будущим жрецом?

Видение не исчезало еще несколько мгновений. А затем…

Мальчик даже не понял, что произошло, но вдруг вода вблизи берега окрасилась в темно-красный цвет.

Змея медленно повернула голову и уставилась прямо в глаза Тикисоке. Он почувствовал, что кровь застыла у него в жилах, а сердце вот-вот разорвется в груди.

И тут чудовище улыбнулось.

Вернее, парню показалось, что монстр ухмыляется. На самом же деле он просто открыл пасть. Ведь такого не бывает, чтобы змеи скалились, как люди.

И, тем не менее, страх почему-то отступил от трепещущего сердца мальчика. Стало как-то сразу спокойнее. Не потому ли, что огромные желтые глаза, смотрящие на Тикисоке, «смеялись»? А ведь существо со смеющимися глазами не может быть злым. Даже если это змея.

Тварь лениво пошевелила кончиком хвоста, и в лицо мальчику полетели алые брызги воды.

Но полно, воды ли?

Тикисоке дотронулся до своей щеки. Она была покрыта чем-то липким. И запах. Вода так не пахнет. Сладко, одурманивающе.

Посмотрел на руку.

Боги великие!

Да это же… кровь!!

Он очнулся оттого, что кто-то брызгал ему в лицо водой. Тикисоке открыл глаза. Над ним склонились испуганные лица его товарищей.

– Что с тобой? – тревожно спросил Ксика.

– А где… она? – едва ворочая непослушным языком, выдавил из себя мальчик.

– Кто?

– Змея. Она уползла?

– Какая змея? – подозрительно взглянул на него юноша. – Ты, наверное, перегрелся. Или голоден. Вот и привиделось что-то.

Тикисоке быстренько ощупал свое лицо. Оно было гладким и чистым. Никакой крови.

А вдруг и впрямь привиделось?

Но Тикисоке отчего-то был уверен, что ему явилась ОНА.

Хозяйка озера Гуатавита.

Женщина-змея Фуратена.

А, как известно, каждое очередное появление владычицы озера не сулило ничего хорошего.

Даже если она и улыбалась…

Разноцветный попугай, мирно дремавший на ветви дерева, настороженно поднял голову и завертел ею туда-сюда. Кажется, ничего страшного. Наверное, показалось. Птица деловито ткнула клювом себе в бок. Надо пригладить перья, а то растрепались до безобразия.

Нет, точно кто-то приближается. Тяжелый и неповоротливый. Вон как треснула сухая ветка.

Ага, сам Космач припожаловал. Так-так. Что же это ему здесь понадобилось? Попугай не преминул тут же задать этот вопрос косолапому. Но Космач и ухом не повел. Нет ему дела до глупой, любопытной птицы.

По-хозяйски окинул взором поляну. Где-то здесь на прошлой неделе он заприметил кусты дикой малины. Тогда не соблазнился. Уж больно зелеными были ягоды. Но вот сейчас самое время полакомиться.

Ленивой, медленной походочкой Космач затрусил к малиннику. Вломился в кустарник и начал неспешно, размеренно объедать сладкие темно-лиловые плоды.

Возмущенный столь бесцеремонным поведением медведя попугай сперва только клюв разинул, а затем разразился такой трескучей бранью, что даже испугал семейство морских свинок – кури, которые вышли на поляну попастись в густой траве.

Когда до Космача дошел смысл выкрикнутого попугаем оскорбления, он оторвался от своего занятия и, повернув морду к обидчику, издал свирепый рык. Вконец перепуганные кури с пронзительным визгом бросились прочь, подальше от беспокойного места. Пускай спорщики сами разбираются, кто прав, кто виноват.

Попугай между тем опустился чуть пониже, чтобы косолапый лучше слышал. Набрав полную грудь воздуха, птица выдала трель еще забористее. Однако на сей раз медведь не ответил. Решил, что негоже ему опускаться до перепалки с неразумным пернатым. Пусть себе ругается хвостатый. Лишь бы на малину не зарился.

Солнце послало озорной лучик, который угодил Космачу прямо в нос. Зверь фыркнул и прикрыл пасть лапой. Что это все сегодня на него ополчились?

Продолжил завтрак. Конечно, малина – это баловство. Хорошо бы подкрепиться чем-нибудь посущественней. Вот бы толстый пекари подвернулся. Или, на худой конец, парочка кроликов – фуко.

В последний раз он наелся досыта пару ночей назад, когда заломил надоедливое двуногое существо, которое все пыталось ткнуть в его, Космача, морду длинной заостренной палкой.

Да куда там недомерку против медвежьей силы. Пару ударов лапой, и он затих. Не трепыхался даже тогда, когда Космач добрался до его внутренностей.

Эх, жаль, что не прикопал тогда двуногого. Оставил на поляне как есть. Думал, что никто не позарится на ЕГО добычу. Знают же все вокруг, что тягаться с Космачом не стоит. Все равно он выйдет победителем.

Просчитался. Пришел на то место на следующий день, а добычи-то и след простыл.

Понюхал вокруг, порыскал. И понял, что были здесь сородичи двуногого нахала. Они и забрали с собой еду. Ладно. Он запомнил их запахи. Встретит, непременно постарается наказать обидчиков. Будут знать, как с ним тягаться…

Пернатый оппонент медведя тревожно завертелся на ветке. Со своего наблюдательного пункта он заметил, что к поляне с нескольких сторон подкрадываются новые действующие лица. А этим что надо? Мало на его бедную голову Космача, что ли.

Издал возмущенную трель и, взмахнув крыльями, полетел себе восвояси. Искать более спокойное местечко.

Медведь проводил его удивленным взглядом, и тут чуткий нос Космача учуял сперва один, затем другой и третий знакомый запах. К ним прибавились еще несколько, которые зверю еще не встречались, но, тем не менее, не понравились.

Так мог пахнуть только ВРАГ…

«Враг! Враг!» – бешено пульсировало в голове усаке Мичуа.

Вождь с ненавистью всматривался в огромного медведя, стоявшего у куста дикой малины и тревожно внюхивающегося в воздух. Наверное, учуял людей. Учуял свою смерть.