Правда, первые пять дней, проведенные в Турции, она еще чувствовала себя ничего. Потому что практически все время спала. Ее подруга Наташка, работающая в туристическом агентстве, подобрала им с Сережкой замечательный отель неподалеку от Кемера. Построенный в виде большого корабля, носом разрезающего водную гладь бассейна, он назывался «Титаник». От красоты вокруг захватывало дух. У Алисы с сыном был роскошный номер, где она валялась в кровати до десяти утра. А затем шла на пляж, чтобы полюбоваться морем, затем минут тридцать покачаться на волнах, а потом уснуть на лежаке под навесом.

После обеда Алиса располагалась у бассейна, где тоже мирно подремывала, мало интересуясь окружающими событиями, а после обильного ужина снова шла на платформу у моря, где дышала мокрым морским воздухом, раскинувшись на огромных надувных подушках. Сережка, благодаря великолепной бригаде аниматоров, жил отдельной жизнью и совсем матери не докучал. Встречались они лишь в номере, часов в одиннадцать вечера.

Через пять дней такой растительной жизни Алиса поняла, что наконец-то начала испытывать эмоции. Во-первых, тоску по Игорю, с каждым днем все более острую. Он же, как на грех, вел себя очень странно. Они созванивались каждый день, но он явно чего-то не договаривал. Алиса с некоторой горечью начала думать, что этот мужчина так и останется ее мечтой и самым лучшим воспоминанием.

Во-вторых, чтобы отвлечься от грустных мыслей, она с любопытством разглядывала отдыхающих. Сами знаете, как это интересно, – наблюдать за парочками, пытаясь угадать, кто они такие, и придумывать, какой жизнью они живут.

На немцев, коих в отеле было большинство, она внимания не обращала. Они все совершенно одинаковые, запрограмированные, словно роботы. Каждый день делают одно и то же в одно и то же время. Занимают одни и те же лежаки у бассейна и столики в ресторане, по команде каждые полчаса ходят в море, вечерами сидят в одних и тех же летних кафе неподалеку…

А вот русские туристы – настоящая отрада для разгулявшейся женской фантазии. Особенно любопытно было наблюдать за одной парой, которую Алиса заприметила еще в самолете. Девицу она не знала. Той было лет двадцать шесть-двадцать восемь, и она выглядела как типичная любовница, которую богатый «папик» вывез за границу. Щебечущая сексуальная курочка, обвешанная бриллиантами в полкарата. Она в них ходила даже на пляж.

А вот в папике Стрельцова с некоторым изумлением узнала довольно крупного в их городе бизнесмена Сергея Муромцева и сделала вывод, что он приехал в этот отель тоже через Наташкину фирму. Все приличные люди их города, а Муромцев, несомненно, входил в разряд приличных, пользовались исключительно услугами VIP-тура.

Сделав это открытие, Алиса переключила свое внимание на другие пары. Походы господина Муромцева налево ей были в общем-то «по барабану». Однако через несколько дней пара вновь стала вызывать ее пристальный интерес.

Между ними явно что-то происходило. Девица, которую Муромцев звал Ангелочком, была чем-то сильно расстроена. Выглядела взвинченной, беспрестанно курила, при этом у нее дрожали руки. Однажды Алиса услышала, что они разговаривают на повышенных тонах, но тактично прошла мимо.

Назавтра Муромцев исчез. Как вскоре выяснилось, попросту улетел домой, бросив Ангелочка одну в чужой стране. Алиса недоумевала, чем могла до того насолить ему бедная девушка, чтобы он так жестоко с нею поступил. Ангелочек два дня проходила с красными глазами, много плакала, а потом тоже исчезла. Вернее, уехала. Сережка доложил Алисе, что видел, как она с большим чемоданом садилась в такси у ресепшен. Видимо, решила не оставаться одна и поменяла рейс.

Впрочем, долго думать об этом Алисе не пришлось, потому что в тот день, когда Ангелочек покинула отель, к ней приехал Игорь. Алиса нежилась в шезлонге у бассейна и пила очень вкусный коктейль «Малибу» (белый ром «Баккарди», синий ликер «Кюрасао», ананасовый сок, кокосовый сироп, взбитые сливки, кусочек апельсина – все вместе безумно вкусно!), как вдруг увидела мчащегося со всех ног со стороны отеля Сережку, который махал руками и громко кричал.

Бежал он при этом не к матери, а мимо нее, навстречу к какому-то господину в белых льняных штанах, стоимость которых Алиса на глаз оценила долларов в семьсот. Когда же с проснувшимся интересом она подняла глаза выше, то обнаружила, что к ней по песку идет улыбающийся Стрелецкий. И заорала примерно так же, как Сережка, переполошив кучкующихся рядом степенных немцев, которые отдыхали с двумя внучками.

– Игорь! – вопила Алиса, повиснув у него на шее и покрывая его поцелуями. Меткость попадания значения не имела. – Почему ты мне не сказал, что собираешься приехать?

– Хотел сделать сюрприз, – смеялся он, подхватывая ее поудобнее. – Как вижу, он у меня получился.

– Получился, еще бы не получился! – очередной поцелуй пришелся ему в ухо. – Как здорово, что ты приехал, ты даже представить себе не можешь, как я по тебе соскучилась!

– Почему же, очень даже могу, иначе бы меня тут не было, – отвечал он.

Влюбленные быстренько собрали имущество и практически бегом отправились в номер. Сережка проводил их понимающим взглядом и прокричал, что, пожалуй, пойдет часика полтора покатается на водных горках.

Оставшиеся четыре дня пребывания в Турции обещали быть весьма приятными, так что несчастная Ангелочек и бросивший ее господин Муромцев окончательно вылетели у Алисы из головы. Ей не было до них никакого дела.

* * *

Она с нескрываемым любопытством смотрела на сидящего перед ней капитана. Он так виртуозно выругался, услышав фамилию Муромцева, что Наталья аж рот раскрыла. Ругательство было многоэтажным, сложным, раскрывающим всю глубину охвативших капитана эмоций, и при этом совершенно цензурным. Повторить его Наталья не смогла бы при всем желании.

В общем-то, она даже понимала, почему известие о друге Ангелины Маркеловой вызвало такую реакцию. Сергея Муромцева в городе знала каждая собака. Знала и предпочитала обходить стороной.

Ему было чуть за пятьдесят. С младых ногтей Сергей Васильевич занимался антиквариатом, в основном, иконами. И официальные власти далеко не всегда одобряли его увлечение. В студенческие годы Муромцев отсидел 5 лет за скупку краденого, но от любимого дела не отказался, дав себе, правда, зарок никогда больше не попадать за решетку.

Именно поэтому вся его дальнейшая, весьма бурная деятельность проходила на грани фола. Но все-таки удерживалась на этой грани. Закон он предпочитал не нарушать, а обходить, причем делал это до того легко и красиво, что все только диву давались.

Помимо своего первого, все же законченного после тюрьмы юридического образования, Муромцев получил еще и второе – экономическое. В годы перестройки его фирмы росли, как трава после прополки дождливым летом. Сфера его интересов начиналась на антиквариате и … нигде не заканчивалась. Он продавал срубы для бани, чернику и клюкву, иконы, деревенские прялки, чугун, орехи и чернобыльские яблоки, контрабандой ввозимые из Белоруссии.

Кроме того, он писал книги. Исторические труды с претензией на научность кляли историки и писатели, предавали анафеме священники и сметали с прилавков читатели. Последней любовью Муромцева стала политика. Он регулярно участвовал во всевозможных выборах и вот уже три года числился депутатом областного Законодательного Собрания. К недовольству остальных депутатов, ярости губернатора и восторгу журналистов, которые на каждой сессии получали вожделенное шоу, по несколько дней не сходившее с экранов телевизоров и страниц газет.