— Приедешь, познакомишься. Я пригласил его на работу, он экскаваторщик. Мне как раз нужен свой человек на площадке, там какая-то ерунда происходит. А этот Коля вроде нормальный парень — приезжий, высокая мотивация, не пьет.

Молчанов хмыкнул:

— Ладно, через пару недель посмотрю на этого жениха.

Через пару недель?! Он собирается вернуться? Я почувствовала, как щеки загораются предательским румянцем. Мне нельзя встречаться с Молчановым. Это плохо закончится.

Утром Кирилл снова помогал мне помыться.

В этот раз он не позволял себе вольностей: не играл с сосками, не вжимался пахом в ягодицы, не проникал намыленными пальцами во все доступные отверстия. Я наслаждалась его ласковыми руками и сама искала возможности прикоснуться к нему — словно ненароком, не выдавая своего интереса к его сильному смуглому телу. Мне нравилось балансировать на грани между томительным предвкушением и возбуждением, не позволяя первому перетечь во второе. В этом был скрытый расчет на то, что когда что-то себе запрещаешь, то это обязательно случится: на самом деле я мечтала почувствовать возбуждение.

Как было бы прекрасно ощутить мощную волну желания, жар в крови, непреодолимую потребность отдаться мужчине — открыться, насадиться на член, принять его полностью. Как приятно было бы ощутить ответный порыв Кирилла. Он ведь ждал этого. Ждал, когда я решу, что время пришло, и сделаю шаг навстречу.

Увы, я нежилась и упивалась его ласками, подставляла то попу, то живот, поднимала поочередно ноги — но моя женская сущность молчала. Ничего похожего на то, что я чувствовала рядом с Молчановым. Или пусть даже без Молчанова — а всего лишь вспоминая и грезя о нем.

Как долго Кирилл будет ждать от меня страсти? Что, если ему надоест? Не честнее было бы сказать: «Прости, но я не слишком темпераментная девушка, у меня травмы прошлого, отец-убийца, куча фобий — поэтому я никогда не кончала с мужчинами. Да и не с мужчинами тоже — я вообще никогда не кончала. Я даже возбуждаюсь редко — и лишь тогда, когда думаю о твоем лучшем друге Паше Молчанове». Меня передернуло от отвращения к самой себе. Во-первых, это неправда. Я и с Кириллом иногда возбуждалась — пусть не настолько, чтобы захотеть секса, но этого хватало для волнующих физиологических открытий. Ничего подобного я раньше не испытывала, и нельзя сбрасывать это со счетов только потому, что на Молчанова реакция была ярче. А во-вторых, однажды Кириллу уже говорили: «Я никогда с тобой не кончала». У меня рот не откроется, чтобы повторить эти слова, зная, что пережил Кирилл в прошлый раз. Тем более я уже симулировала оргазмы. Сказать, что это было профессиональное притворство, — честно, но слишком жестоко. Почти все клиенты верили, что я в них влюблена и получаю удовольствие от секса. Возможно, я хорошо играла. Возможно, мужчинам хотелось в это верить. В любом случае рассказывать Кириллу о моей фригидности не имело смысла — это не решит наших проблем, а лишь добавит новых.

Мы просто не будем спешить. Мы сделаем это мед-лен-но… Все у нас получится.

Он накинул на меня халат и вернулся под душ, чтобы помыться. Он стоял ко мне передом и намыливал голову, ничуть не стесняясь торчащего члена. Капли воды разбивались о гладкую набухшую головку и разлетались брызгами. Как у мужчин все чудесно устроено: их потребности всегда наглядны, намерения честны, а желания откровенны. Они не могут лгать, как женщины.

Импульс подтолкнул меня к нему.

— Кирилл, хочешь, я…

Будь это пару недель назад, я бы сказала просто: «отсосу тебе». Совершенно прямое предложение, которое клиенты всегда воспринимали с энтузиазмом. Но теперь я не знала, как сформулировать. Я даже не знала, хочу ли я использовать такие грубые и циничные слова в личных отношениях. Разве в обычной жизни я настолько разбитная и пошлая девица?

Я так плохо себя знала! Недостаток опыта сказывался даже в таких мелочах.

— Я одного хочу, — ответил Кирилл, смывая пену с волос, — чтобы ты не спрашивала, чего хотят другие, а подумала о собственных желаниях. Чего хочешь ты, Аня?

* * *

Сначала я хотела нормально позавтракать. На Машиной кухне хозяйничал бодрый и деловой Коля в женском фартуке. Его нос все еще выглядел припухшим, но Колю это не смущало. Он предложил омлет с сосисками всем собравшимся — дедушке, мне, Олегу Игоревичу и двоим его парням, неотличимым в своих серых костюмах, словно близнецы. Он даже перед Кириллом поставил тарелку со щедрым куском дымящегося омлета. И придвинул пачку майонеза. И дал вилку. Интересно, какую зарплату ему посулил Кирилл, раз Коля перестал считать его бездушным олигархом? Сто тысяч рублей? И мою руку впридачу?

После завтрака Кирилл погладил меня по щеке и сказал:

— Увидимся вечером. Держи меня в курсе дел, ладно? Звони так часто, как тебе понадобится.

— Хорошо, — ответила я и вспомнила: — но у меня нет твоего телефона! Я звонила тебе в офис, но твоя… Ольга Котова не дала мне номер. И Василий Иванович не дал — сказал, что ты запретил.

Кирилл достал свой телефон, нашел чей-то номер в списке, нажал на вызов и через несколько секунд отключился. Мой телефон только один раз успел заорать: «Я обезоружена!!!» и замолк. Значит, мой номер у него был! А ведь Василий Иванович клялся, что не давал наши телефоны клиентам. Кирилл поцеловал меня в губы прямо при дедушке, Коле и остальных мужчинах, не сводивших с нас глаз, и двинулся на выход. Коля тоже нагло чмокнул меня в щеку и поспешил за начальником, на ходу снимая фартук. Двое СБшников шли замыкающими.

Мы остались втроем. Я спросила:

— Олег Игоревич, какие у нас планы?

— Во-первых, зови меня Олег, договорились? — Он пояснил: — Не потому, что мне приятно поболтать на «ты» с такой милой девочкой, а чтобы в опасной ситуации ты могла закричать «Олег!», а не вспоминать мое отчество. Иногда дорога каждая секунда. Поняла?

— Да.

— Крикни: «Олег!». Не стесняйся, давай.

— Олег!

— Молодец. Потом еще потренирую тебя, как правильно ходить с телохранителями, что кричать и куда падать. — Тут Олег увидел глаза дедушки и снизил градус своей заботы. — Сначала съездим к тебе домой и соберем одежду. Мужские трусы и футболки тебе идут, но все-таки ты не мальчик.

Вот не ожидала я такой шпильки про трусы! Наверное, на пляже увидел, когда меня раздевали.

— Потом к одиннадцати утра нас ждут в клинике, потом — адвокат, потом — посмотрим.

— А я бы в Кунсткамеру сходил, — заявил дедушка. — Никогда там не был.

Кажется, он троллил Олега, и довольно тонко. Какое счастье, когда он шутит и улыбается! От избытка чувств я повисла у него на шее:

— Мы обязательно сходим в Кунсткамеру. Может быть, даже без Олега.

Мы спустились в паркинг, и, пока ехали на мою старую квартиру, я прикидывала, как мне попасть в контору Василия Ивановича, — причем без провожатых и лишних ушей. И уж точно без дедушки: он не должен узнать, что его старый знакомый Василий Иванович хозяин борделя, а не пышечной.