— Му-гу.

Оказавшись за калиткой, Яне и Федотову пришлось бежать, чтобы успевать за собакой: она более чем уверенно двигалась вперед — сначала по траве, а миновав метров триста, вышла на тропку. Тропка вела в сторону, противоположную деревне.

— Куда… куда ведет эта дорога? — запыхавшись, спросила Милославская Сашу.

— К-кажется, к реке, — утирая со лба пот, ответил тот.

Джемма двигалась все увереннее и все быстрее. Приятели еле поспевали за ней. Яна боялась резко притормозить собаку, опасаясь, что та вдруг может потерять след.

Овчарка вдруг снова свернула с дорожки и направилась в сторону, раздвигая мордой высокую траву. Пружинящие ветки, в том числе и крапива, больно хлестали Милославскую по рукам, но ей было не того, чтобы прислушиваться к собственным ощущениям.

— Давай, милая, давай, — приговаривала она, глядя на собаку.

Яна встала на цыпочки и глянула немного впереди Джеммы.

— Трава примята, — бросила она Саше.

— Значит, верно идем, — взволнованно заключил тот.

Минуты через две ходьбы потянуло влагой.

— Пруд? — спросила Милославская, оборачиваясь на Федотова.

— Здесь только речка, — ответил он и стал осматриваться по сторонам, приостановившись. — Точно! Вон она, вода! — крикнул он и стал догонять Яну.

Высокая трава постепенно перешла в какую-то стелющуюся, а степь сменил нечастый ивняк, сквозь ветви которого поблескивала река. Джемма резко рванула вперед, и Милославская невольно выпустила поводок.

— Фас! — закричала она вслед собаке.

Овчарка скрылась за высоким глинисто-песчаным валом, и Саша с Яной из последних сил побежали еще быстрее, чтобы совсем не потерять ее из виду.

— Стой! Стой! — закашлявшись, крикнул подруге Федотов.

Милославская остановилась, оглянулась на него.

— Дай я… первый…, мало ли что, — задыхаясь, сказал тот.

Яна ничего не сказала, только махнула рукой в ответ. Преодолев вал, она увидела свою собаку… безнадежно рыскающую по берегу.

— О-о-о! — отчаянно взвыла гадалка и бессильно упала на траву.

— А! А! А-а! — испуганно закричал Федотов, думая, наверное, что Милославскую подкосила пуля.

Смешно трясясь всем телом, он прыжками поднимался на вал.

— Что? Что? — закричал он, грозно глядя по сторонам.

— След ушел в воду… — трагически-торжественно произнесла Яна.

— Слава богу! — воскликнул Саша, увидев, что с Милославской все в порядке. — То есть… Как же это? Как?! — закричал он, поняв наконец, что погоня оказалась бесплодной.

Федотов, шатаясь, стал спускаться к реке. Яна поднялась и поплелась за ним. Джемма нюхала у воды, вертясь туда-сюда пределах участка примерно двухметровой ширины.

— Фу, — апатично скомандовала ей Милославская.

Собака вопросительно посмотрела на хозяйку. Яна потянула ее за поводок.

— Смотри, колышек! — воскликнул Саша, указывая на высокую палку, воткнутую в глинистый берег. — Кажется, тут лодку привязывали!

— Похоже, — согласилась Яна осматривая палку. — но кажется, этот кол тут давно, и им многие уже пользовались. А что там за речкой?

— Там? Недалеко до трассы… Дачи правее. В нескольких километрах Михайловка…

— Это нам ничего конкретного не обещает, — разочарованно протянула Яна.

Приятели немного помолчали.

— Слушай, — обратился к подруге Федотов, — а ты и впрямь думаешь, что это… убийство?

— Теперь даже больше, чем сначала, — уверенно ответила Милославская. — Идем? — сказала она, кивнув в обратную сторону.

Саша кивнул, согласившись.

— Тихо! — воскликнул Саша, приложив указательный палец к губам. — Кажется, едут.

Джемма залаяла.

— Фу! — прикрикнула на нее Яна, и та нехотя замолчала.

Женщины притихли. Невдалеке слышалось тарахтенье мотороллера.

— Витька, — заключила Марина.

Милославская подошла к окну, немного отодвинула занавеску.

— И милиция, — добавила она к Марининым словам. — Скорая тут уже точно не понадобится…

Вскоре транспорт «припарковался» в ряд около забора. Послышались тяжелые шаги, скрип половиц крыльца. На пороге появился Ермаков. Бледный, измученный… Тут же позади него выросла высокая крепкая фигура рыжего толстого старлея.

— Вот… — беспомощно разведя руками, проговорил Витька.

— Умерла? — басовито спросил старший лейтенант. — А веревка зачем? — кивнул он, подняв голову к потолку.

— Так я же сказал… повесилась, — прохлюпал Ермаков.

— Ну да, ну да, — согласился милиционер. — А как в постели оказалась?

— Это я ее… Чего ж она будет в-висеть?…

Старлей нахмурился. Потом, будто только что, заметил Федотовых и Милославскую. Решил представиться:

— Бондаренков, — и протянул руку Саше.

Тот скупо пожал ее. Бондаренков шагнул вперед, немного отодвинув в сторону онемевшего Витьку. Тут же на пороге появилось еще трое сотрудников, от которых горько повеяло табаком. Они не торопились сюда заходить, курили, стоя на крыльце.

— Чего тут? — лениво спросил один из них.

Бондаренков подошел поближе к покойнице, наклонился, оперевшись своими волосатыми руками о туго обтянутые брюками широкие коленки и заключил:

— Повешение налицо!

Потом он пальцем указал на след, оставленный веревкой и выпрямился. Коллеги старлея подошли ближе, запереговаривались, закивали, соглашаясь с ним.

— Ну что? — спросил Бондаренков, невинно обращаясь к присутствующим. — Протокольчик составим и в морг ее?

— Да, давай, — как-то хором ответили милиционеры. Двое из них при этом направились к выходу.

Старлей поднял с пола сваленную табуретку, подставил ее к столу, опустился на нее так, что она скрипнула, потом расстегнул молнию на своей папке и стал копошиться в ней, доставая необходимое.

— Как же так получилось, уважаемые родственники? — с укоризной произнес он, поудобнее укладывая перед собой лист бумаги. — Кто старушку до такого довел? Не дал помереть своей смертью, а?

Федотовы переглянулись. В лице Саши легко читалось недовольство. Витька, как-то странно втянув голову в плечи, озирался по сторонам.

— Господа… Товарищи! Подождите! — возмущенно протянула Милославская, всплеснув руками. — А вы что, на самом деле уверены, что Евдокия Федоровна повесилась?

— Уверены, уверены, — пробормотал Бондаренков, не поднимая на Яну глаз.