испытания, под чутким руководством, и только после этого можно рассматривать применение того или иного в каких-то личных целях, возможно в повседневной жизни. Да, это занимает огромное количество времени и ресурсов, и это очень неудобно в экстренных случаях. Однако это все равно лучше, чем эти неоправданные риски.

Предки ведь не дураки были, все понимали и осознавали. Эта философия помогала им во многих случаях. Они старались придерживаться правила «усвоения» в любом случае, а если не получалось, пытались правильно и аккуратно «потреблять». Этому они обучали своих детей много поколений, но до нынешних мастеров это почти не дошло. Перестала появляться необходимость в чем-то новом, и эта философия стала не более, чем просто словами. Хотя кто-то ее до сих пор помнит, в том числе и Вормер.

– Ну ты вспомнил…. У нас будет время понять конкретно, что это за существо. Согласись, во время тех же войн сразу видно, что из себя на самом деле представляет каждый. Это существо очень похоже на человека, оно разумно, осознает себя, а главное, что оно здесь, чтобы помочь. Вормер, давай, решайся. Сам знаешь, так больше продолжаться не может, и хотя бы ради сестры переступи через себя.

Тут Вормер призадумался, потупив взгляд: с одной стороны сомнения и страх неизвестного, со стороны Суммума и, видимо, нового союзника, а с другой действительно светлое будущее и победа. И посередине расположился тот самый риск, на который стоит ли решаться. В голове вновь начали всплывать воспоминания, а вместе с ними и неожиданно злость и желание мести, такого он не испытывал уже давно, почему сейчас? Может это из-за какой – никакой уверенности в этом необычном союзнике, машина ведь гораздо эффективней в бою. Впервые за последние десять лет он почувствовал надежду, и, в купе с предыдущими факторами, неуверенность и опасения притупились, и мастер сделал свой выбор.

– Ладно, я согласен, – сказал Вормер, повернувшись и обратившись в том числе и к машине.

– Отлично! – восторженно сказал мастер.

– Но только, как мы пойдем на целый Суммум, с одним подобным творением?

– С Лафарантом, – сказал Ноки.

– С кем?

– Пусть, эти одушевленные машины будут зваться лафарантами. Ты не против? – спросил он, обратившись к существу.

– Хм, нет, не против, – призадумавшись, ответил он, – и я даже готов показать их, «лафарантов». Для этого, Ноки, у тебя есть вещь, с которой связана часть твоей жизни и которая много значит для тебя?

– Ну да, есть.

– Принеси ее, если возможно.

– Возможно, хорошо.

Мастер отправился в свою комнату, и как только Вормер проводил его до выхода из своей лачуги и закрыл дверь, сразу же пошел к существу с разговором.

– Скажи мне, – начал он, – какого черта, ты ответил на мой вопрос: «Зачем ты здесь?», только при Ноки, и ничуть не скромничал при нем, а даже наоборот, был за то что бы он познакомился с тобой?

– А ты так и не понял, Создатель? Если бы я начал говорить с тобой на эту тему, ты бы меня и слушать не стал, а мне нужен был человек, который на сто процентов готов на этот решительный шаг. Увы, ты все еще не можешь посмотреть прошлому в глаза, а затем, научившись на его ошибках, ринутся в светлое будущее. Ты и сейчас сомневался, и готов был отговорить друга.

Вормера немного смутили последние слова. Вряд ли он их услышал, парни говорили довольно тихо и на хорошем расстоянии. Однако после того, как этот лафарант рассказал о нем то, чего не мог знать – о его чувствах и желаниях, он предположил, что в его творении находится та часть души, которой очень хотелось свободы и процветания, и счастья для всех мастеров, особенно для близких. И что оно наверняка имеет какую-то связь с Вормером.

– А что насчет того «возможно»? Что это значит?

– За все время моего существования, я тебе уже говорил, с какого момента я существую, а это лет девять-десять, я изучал и думал о самом себе, пытался познать свои возможности, и чтобы это получалось лучше и быстрей, я иногда смотрел на ваш мир.

– Как?

– Твоими глазами.

Тут у мастера сердце застучало быстрей, и он тяжело сглотнул слюну.

– И как ты это делал? – тревожно спросил парень.

– Очевидно мы связаны. Считай я был твоей тенью, ты ведь даже этого не чувствовал, не так ли?

Вормер лишь кивнул в ответ, теперь мастер понял, как оно узнало, о чем был его разговор с Ноки. Затем парень продолжил:

– Свои способности ты в себе открыл тоже в «разобранном виде»? Что они из себя представляют?

– Не так много на самом деле. Они обусловлены у меня тем, что мое сознание и часть души находиться в этой металлической оболочке, и с самого начала были в ней. Ну, а силы ты вскоре сам увидишь.

Вормера напрягали такие объяснения, что значит: «сам увидишь». Никакой конкретики, это даже немного подозрительно, хотя спасибо и на том, что он объяснил, почему они есть у него и больше, пока что, ни у кого. Однако мастер верил лафаранту лишь на том, что он его творение, а Вормер его создатель.

Спустя недолгое время вернулся Ноки. Он принес серый шерстяной шарф, с вышитой в углу фамилией. Даже Вормер узнал эту вещь и действительно, у Ноки больше нет ничего дороже и важнее. Это «носит» в себе все светлые воспоминания, связанные с матерью мастера. Еще в детстве он ценил каждый момент, проведенный с нею. Ему нравилось прижиматься лицом к этому шарфу, когда она его надевала. Ну а после смерти своих родителей и вовсе долгое время не расставался с ним.

– Ну, принес, что дальше, Зверь? – спросил Ноки

– Зверь? – с недоумением сказал Вормер.

– Должно же быть у него имя, да и под внешность идеально подходит.

– Ладно, смотри…, – ответил Зверь, немного прищурив пластины металла, похожие на веки, и взял шарф.

Лафарант разложил его на столе и начал трепетно и аккуратно проводить когтями по всей его длине, пока Ноки стоял в ожидании, внимательно смотря за Зверем, а Вормер, нахмурившись в позе мыслителя, думал и предполагал, что может произойти. Существо несколько раз прошлось по всей длине, пока в один момент резко не остановилось. Подержав в таком положении руку несколько минут, стало понятно что он, будто что-то почувствовал. Затем Зверь медленно стал менять положение, тремя пальцами вытягивая из обычных шерстяных волокон маленький белый светящийся осколок. Мастера так и опешили, переглядываясь друг с другом.

– Это оно, – промолвил Зверь, – после того, как ты потерял свою