Эх, как он вступился за свою крикливую блондинку. В этот момент Бажена поняла: от кары Изверга ей не скрыться.

Заискивать перед ним и строить из себя невинную крошку тоже больше не имело смысла. Поэтому ведьма зашипела, выгнула спину, оскалила зубы, приготовилась дорого продать свою жизнь.

— Ты еще шипеть на меня будешь? — ругался Богдан.

Эх, зря он переоделся в шорты… ну вот зря!

Недолго думая, Бажена вцепилась когтями прям в его икру и от души цапнула, почувствовала, как прокусила кожу, а кровь…

 «Священная ведьма-матерь… Та самая кровушка, вкусная…Нашла! Нашла! Два года искала!»

Ей хотелось петь и танцевать.

Пока облизывала языком зубки, на несколько секунд буквально провалилась в прошлое, и у нее прямо перед глазами появилась картина, как их предки сражались друг с другом во времена великой и ужасной инквизиции. Ох уж эти войны меча и магии… Враг древний, невероятно вкусный! Только как он ее полюбит после всего, что Бажена успела натворить?

Тут она почувствовала у себя на шее руку Богдана. Он отодрал ее от своей ноги и отшвырнул в сторону, не заботясь о сохранности кошки.

— Совсем взбесилась, дрянь! — заорал с чувством.

Бажена увидела, сколько бешенства у него в глазах, и нервно икнула.

Полюбит? Вряд ли. Прибьет? Запросто!

«Если бы я знала… — застонала Бажена про себя. — Если бы да кабы, да во рту росли грибы, тогда бы был не рот, а целый огород…»

Как завоевать любовь человека, который тебя люто ненавидит? Не подойдешь ведь, не бросишься в ноги с извинениями. А даже если и бросишься, истолкует превратно…

Ведьма смотрела в глаза Богдана и холодела от количества злобы, которая в них плескалась. Там злобы этой океаны…

— Иди сюда… — процедил он сквозь зубы, медленно двигаясь в сторону Бажены.

«Ага, как же… я тебе не дура!»

Кошка попыталась проскочить из коридора в гостиную, где гораздо проще спрятаться. Да только Изверг был начеку и, кажется, уже выучил повадки своей нелюбимой домашней зверушки. Успел наклониться, схватить — да не за что-нибудь, а за больную ногу.

— Мяу-у-у… — взвыла Бажена, почувствовав его безжалостную хватку.

— Ну уж нет, я больше на это не поддамся! — прошипел Богдан. — Как шкодить, так ты вполне здорова, а как наказание терпеть, так сразу лапа болит? Вот я тебя сейчас…

И тут кошка услышала блаженный звонок телефона, да не абы какой, а тот самый, заветный, с песней:

«Бывает, что в жизни не балует, бывает сплошной переплет,

И только лишь добрая бабушка утешит тебя и поймет…»*

Изверг услышал песню и сразу выпустил ногу несчастной. Та, мяукая, убежала прочь, спряталась под диван и стала оттуда прислушиваться. Богдан протопал в комнату, взял трубку и через несколько секунд ответил кому-то встревоженным голосом:

— Еду!

После этого о Бажене словно забыл. Кинулся в спальню, переоделся и исчез.

«Что же там случилось? — мучилась неизвестностью кошка. — Когда же он вернется?»

К вечеру она уже совсем заскучала, забеспокоилась, места себе не могла найти. Но Богдан так и не появился. Хуже того, не вернулся даже к ночи, к утру… к следующему вечеру…

Между тем еда в миске Бажены кончилась, а новую дать было попросту некому. Благо вода еще плескалась на дне. Кошка ходила из угла в угол по пустой просторной квартире, мяукала, голодная и брошенная, но никто на ее зов не явился.

«Он обо мне забыл или захотел уморить… — решила она на следующее утро. — А вдруг с ним что-то случилось?»

Последний вариант пугал ведьму больше всего. Какова шутница судьба! Два года ушло у нее на поиски нужного мужчины, и вот он сгинул как не бывало…

Однако Богдан всё-таки вернулся. Объявился под вечер третьего дня.

Звук открываемой двери прозвучал для Бажены громче барабанов, она соскочила с дивана, бросилась в прихожую, но у самого выхода затормозила, спряталась под табуреткой. Вдруг она выйдет, а Изверг ее цап — и голову скрутит. Ведь был на нее так зол…

Осторожная ведьма наблюдала за ним из укрытия.

— Кошара! — позвал ее Богдан, идя на кухню. — Живая? Иди есть…

Блаженные слова… Против этого ведьма устоять не могла. Тут же юркнула на кухню и, громко мурча, потерлась о ногу Изверга — не удержалась, уж очень пусто было в желудке. Тут же одернула себя, вспомнила, как ему это не по нраву, даже ожидала пинка, но пинка не последовало. А вот еды в миске вдруг стало столько, что в ее желудок точно и определенно не поместится.

«Фу! Кошачий корм! Какая гадость…» — заголосила она про себя и бросилась на еду так, что за ушами затрещало. В какой-то момент даже пожалела, что в шкуре нет резиновых вставок, чтобы съесть побольше.

— Ешь, ешь… — вдруг услышала она голос Богдана.

Он, оказывается, стоял и наблюдал за тем, как она набивала брюхо. Сам хмурый, а в глазах столько грусти, столько не выпущенной на волю печали, что у маленькой ведьмы сжалось сердце. В обличии кошки она очень остро чувствовала чужое настроение.

— Мур-мяу… — попыталась она узнать, в чем дело.

Жаль, грозный хозяин так и не научился понимать кошачий язык. Лишь покачал головой и поплелся в гостиную. При этом от него потянуло такой сильной тоской, что Бажена не сдержалась, пошла следом. Устроилась у ног, вгляделась в усталое, осунувшееся лицо, и так ей стало жаль Изверга, что она приподнялась на лапках, потерлась головой о его колени.

И вдруг случилось нечто настолько удивительное, что Бажена обомлела. Изверг взял ее на руки и посадил к себе на колени. Больше того, погладил!

Это божественно… Короткая, резкая ласка, но какая желанная.

Балдея от новых, совершенно необычных и безумно приятных ощущений, ведьма сама не поняла, как стала ластиться о руку Богдана, лишь бы еще хоть немного продлить небывалое удовольствие.

А потом ее почесали за ушком!

Большего кайфа в кошачьей жизни Бажены не было. В полуобморочном состоянии от пережитого удовольствия ведьма лежала на коленях хозяина и благодарила как умела — громким мурлыканием.

— Недаром тебя назвали Муркой… Небось, скучаешь по бабушке Вере? А нет ее больше… — вдруг признался Богдан.

«Как нет?» — хотела закричать кошка.

— Инфаркт… Так-то, Мурка... Теперь только ты да я, да мы с тобой…

Сердце ведьмы больно кольнуло, стало ужасно жаль добрую старушку.

«Как же я теперь?» — мысленно простонала она, так расстроилась, что прекратила мурлыкать.

— До чего дошел, с тупой кошкой беседы веду… — вдруг донеслось до ее ушей.