— София, как ты? Я слышал ты отделилась от «Бергольц компани». Ты открыла что-то свое?

Шум лопастей все еще не прекращается, мне приходится кричать.

— Константин Петрович, я теперь владелец небольшой адвокатской конторы «офис Софии Бергольц». Некоторые дела я забрала у Ивана. И по поводу одного из них как раз и при летела к Вам.

— Хорошо. Я всегда рад тебе. Господа. Пройдемте в мой кабинет.

На восьмом этаже находился просторный офис для верхушки сто тридцать восьмого участка.

— Наше государство щедро снабжает полицию. И сколько же у вас штат? — Пасабан не очень-то и вежлив с теми, кому является гостем.

— Шестьсот человек. В последнее время на улицах города не так спокойно как раньше. — Амозов оказался невозмутим. — Только за прошедшие два года преступлений от мелких до особо тяжких выросло почти на триста процентов. Министерство внутренних дел приказало увеличить штат и переселиться в это здание, по причине крайней необходимости.

— Милитаристический режим наконец-то потерпел крах. Внешняя угроза уже не так страшна, как внутренние неурядицы? — Вчера Пасабан не казался таким хамом. Или я не все замечала.

— Да, к сожалению, это так. — Амозов— настоящий профессионал: не поддается на провокации незваного гостя. — София, а теперь расскажи мне, пожалуйста, что за дело привело тебя ко мне.

— Константин Петрович, помните дело Жибарецки?

Седовласый майор сдвигает брови и с некоторой тревогой оглядывает наши лица, как будто в поисках здравого рассудка.

— О нет, моя девочка, забудь. Теперь это не дело полиции, и уж тем более не твое.

— Но мне кажется, я начала его распутывать.

— Уже не важно. Дело передали в ФСБ.

— Так его все-таки снова возбудили?

— Нет, его и не закрывали. Ты же знаешь, нам нельзя портить статистику незаконченными делами. В последнее время мы ничего не закрываем. Они просто лежат до истечения срока давности, или пока не появляется новая зацепка. — Амозов вглядывается в мои глаза — Это уже ни для кого не секрет, даже правительство знает, что мы так поступаем.

— Хорошо, а при чем тут ФБР?

— Ширин Владлен Мирославович выдвинул кандидатуру на должность мэра Санкт-Петербурга и Ленинградской Области. И это спустя полгода после смерти партнера.

— Это очень подозрительно.

— Это еще цветочки, дорогая. Но больше я тебе ничего не скажу. Забудь про это дело.

И тут я поворачиваюсь к Сомову и вижу — он резко хватает Пьера за плечи, видимо чтобы не дать сделать что-то нежелательное. А потом все замирает.

Снова то же явление. Время остановилось. Амозов замер, грусть в его глазах поражает меня. Я выглядываю в окно. Даже тучи больше не плывут.

Пасабан и Сомов помчались вниз по лестнице.

— Куда вы?

— В архив. — бросает мне Лев, спешащий за рыжеволосым мужчиной.

— Вы там ничего не найдете. Константин Петрович же сказал, что все документы теперь у ФБР.

— И ты ему веришь?

И правда. Почему я так легко поверила человеку, чья обязанность служить правительству? Он, конечно, мой друг, но ведь долг превыше всего.

— Стойте! Это же мое дело! — Такое чувство, что я обманутая школьница, а мальчишки стащили мой портфель.

— Мы для тебя и стараемся. Просто у нас мало времени. — Приглушенный голос Сомова с глубины лестничного пролета успокаивает меня.

Интересно, и как останавливается время, если мы движемся? Ведь время — это же просто изменения частиц, тел, объектов. И снова ощущение обманутой школьницы. Где же мне лгали — на уроках физики или сейчас, когда я — просто часть большой Вселенской шутки?

Я подхожу к кофеварке, в которой уже стоит колба с кофе, пар над которой застыл в виде облака. Я протягиваю руку, чтобы потрогать его, но чуть не сломала ногти. Он твердый. Он твердый как застывший янтарь. А что с кофе? Я достаю колбу и пытаюсь налить кофе. Он такой же, даже не отделился от дна стеклянного сосуда. Удивительно.

Шаги бегом поднимающихся по лестнице мужчин приводят меня в чувства.

И вдруг кофе полился на пол, я смотрю на Амозова, он очнулся. Кошмар, остановка закончилась так не вовремя.

— Что ты делаешь, София?

— Простите, тут кофе… — Боже, как неловко. Я быстро подставляю кружку. В кабинет зашли запыхавшиеся Сомов и Пасабан. Я не знаю, как они останавливают время, но у них точно есть проблемы с его контролем.

— Что происходит? Вы же стояли в том углу? — Следователь до мозга костей пристально смотрит на меня и моих спутников.

— Константин Петрович, вы на мгновение потеряли сознание, и мы только рванули за помощью, а София за антигипотоником, как вы пришли в себя. — Лев Геннадьевич поражает меня своей смекалкой. По-моему он нас спас. На лице Амозова появляется недоумение и некоторая потерянность.

— Да? Ну да… Такое бывает со мной иногда. Врачи говорят, что это синкопа— кратковременные потери сознания. Но не находят никаких физических отклонений. Даже проверяли на опухоль мозга.

— Скажите, а когда в последний раз она заставала вас врасплох? — Похоже, антикинетики уже побывали тут и не один раз. Я должна узнать все детали. Ощущение обманутой школьницы пропало. Я могу распутать это дело.

— Во время приезда ребят из ФБР я в очередной раз на секунду отключился, но мне быстро помогли нашатырем.

— Понятно. А они показывали Вам удостоверения?

— К чему ты клонишь, София? — спросил майор. Сомов неодобрительно посмотрел на меня. Я прикусила язык. Он прав, нельзя чтобы Амозов стал подозревать ФБР в нечестности.

— Вообще-то я редко смотрю документы правительственных органов. Эти люди уже не в первый раз в моем участке. Я их лет десять знаю.

— Хорошо. Все в порядке. — карты раскрыты, мой старый друг уже давным давно является пешкой наших врагов. Тут больше нечего делать.

Еще минут десять мы прощались с сотрудниками полиции, благодарили за теплый прием, а потом сели в свой вертолет и полетели в петербургский пентхаус Сомова.

Вот это да! У моего бедного учителя физики пентхаус в Северной Столице, и это помимо дорогой квартиры в Старом Холме. Что у него еще есть? Не удивлюсь наличию пары островов или маленького государства в Тихом океане.

— И часто ты здесь бываешь?

— Только, когда приезжаю по делам. Симпозиумы, научные конференции, встречи со столичными кинетиками — этот ответ меня не удовлетворил. Я продолжаю смотреть в его большие карие глаза. — Ну хорошо. Я бываю тут примерно раз в месяц.

— А Вы, господин Пасабан, часто бываете в Петербурге?

— Не так часто, как Лев, только для встреч с кинетиками. Они проходят здесь раз в два месяца и иногда чаще, если что-то случается.