стража встала у ворот.

Над Ленинградом — смертная

угроза…

Бессонны ночи, тяжек день любой.

Но мы забыли, что такое слезы,

что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас, граждан

Ленинграда,

не поколеблет грохот канонад,

и если завтра будут баррикады,—

мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут

рядом,

и дети нам патроны поднесут,

 и надо всеми нами зацветут

старинные знамена Петрограда.

Руками сжав обугленное сердце,

такое обещание даю

я, горожанка, мать красноармейца,

погибшего под Стрельною в бою.

Мы будем драться с беззаветной

силой,

мы одолеем бешеных зверей,

мы победим, клянусь тебе, Россия,

от имени российских матерей.

НИКОЛАЙ БУКИН

ПРОЩАЙТЕ, СКАЛИСТЫЕ ГОРЫ

Прощайте, скалистые горы.

На подвиг Отчизна зовет.

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход.

А волны и стонут, и плачут,

И плещут на борт корабля.

Растаял в далеком тумане

Рыбачий —

Родимая наша земля.

Корабль мой упрямо качает

Крутая морская волна,

Поднимет и снова бросает

В кипящую бездну она.

Обратно вернусь я не скоро.

Но хватит для битвы огня,

Я знаю, друзья, что не жить мне

без моря,

Как море мертво без меня.

Нелегкой походкой матросской

Иду я навстречу врагам,

А после с победой геройской

К скалистым вернусь берегам.

Хоть волны и стонут, и плачут,

И плещут на борт корабля,

Но радостно встретит героев

Рыбачий —

Родимая наша земля.

КОНСТАНТИН ВАНШЕНКИН

БУДАПЕШТ ВЗЯТ!

Земли, камней, железа груды,

Бессильно сникли провода,

И у руин притихшей Буды

Ворчит дунайская вода.

Мосты упали на колени

И воду из Дуная пьют…

Всю ночь идут соединенья,

И каблуки всю ночь куют.

И вдоль осколками избитых

Колонн монаршего дворца.

Ночною свежестью умыты.

Войска проходят без конца.

Я эту ночь не позабуду.

Вошли мне в память навсегда

Вся тишь ошеломленной Буды,

Дворец и темная вода.

АЛЕША

 Белеет ли в поле пороша

Иль гулкие ливни шумят,

Стоит над горою Алеша,

В Болгарии русский солдат.

И сердцу по-прежнему горько.

Что после свинцовой пурги

Из камня его гимнастерка.

Из камня его сапоги.

Немало под страшною ношей

Легло безымянных парней.

Но то, что вот этот — Алеша,

Известно Болгарии всей.

К долинам, покоем объятым,

Ему не сойти с высоты.

Цветов он не дарит девчатам,—

Они ему дарят цветы.

Привычен, как солнце и ветер.

Как в небе вечернем звезда,—

Как будто над городом этим

Вот так и стоял он всегда.

Белеет ли в поле пороша

Иль гулкие ливни шумят.

Стоит над горою Алеша,

В Болгарии русский солдат.

СЕРГЕЙ ВИКУЛОВ

БАЛЛАДА О ХЛЕБЕ

 Я помню: мы вышли из боя

в разгар невеселой поры,

когда, переспевшие, стоя,

ломались хлеба от жары.

Ни облака в небе, ни тучи…

Не чая попасть на гумно,

слезой из-под брови колючей

стекало на землю зерно.

Солома сгибала колени,

как странник, уставший в пути…

В Ивановке — местном селенье —

Иванов — шаром покати!

Авдотьи кругом да Орины,

короче — солдатки одни.

И видим: еще половины

хлебов не убрали они.

Уставшие —

шли не с парада,—

не спавшие целую ночь,

мы все же решили, что надо

хоть чуточку бабам помочь.

И тут же, по форме солдаты,

душой же все те ж мужики,

мы сбросили пыльные скатки,

составили в козла штыки.

И в рост — во весь рост!—

не сражаться

пошли, — нетерпеньем горя,

пошли со снопами брататься,

в объятья их по три беря.

Мы вверх их вздымали, упрямы.

И запах соломы ржаной

вдыхали, хмелея, ноздрями

на поле, бок о бок с войной.

И диву давались:

когда-то,

еще не начав воевать,

от этакой вот