Он, немного пошатнувшись, повернулся по направлению к вешалке, где висело его пальто, и предпринял несколько шагов вперед, подперев свободной рукой спину в пояснице. Боль была похожа на раскаленный нож, пронзивший поясницу, но мужчина продолжал идти, зная, что она будет слабеть с каждым сделанным им шагом. Инчелви дошел до вешалки, надел свое твидовое пальто и поношенную шляпу, открыл дверь и вышел из офиса.

Он медленно шел по торговому залу «Ликероводочного завода Глендурних», направляясь к большим стеклянным дверям в конце коридора, за которым располагалась приемная. Зал отличался весьма свободным стилем планировки, и ему не нравилось новое расположение офисов, но, будучи председателем, Джордж чувствовал, что любая его критика будет воспринята как мелочная и безосновательная. С тех самых пор, как его великий прадед Аласдар Корстофайн произвел первую бутылку виски в 1852 году, да и много позже, когда сам Инчелви принимал более активное участие в управлении компанией, она почти не изменилась. Тогда это было небольшое пространство, состоящее из обшитых дубовыми панелями кабинетов, связанных между собой узкими коридорами, обеспечивающими непосредственный доступ к ликеро-водочному заводу, где в постоянной суете трудились все служащие — управляющие, секретари и рабочие. Джордж всегда ощущал, что благодаря такой форме производства появилась автономная, независимая структура, на базе которой компания и выстроила свою линию успеха, ту самую, которая была катализирована в 1882 году из-за случайного выбора «Прекрасного Солода» принцем Уэльским в одном из тех клубов, что он часто посещал. В течение недели новый продукт был представлен вниманию проницательных народных масс — шумиху устроили светские обозреватели всех национальных газет. Сообщали, что будущий король проявил такую симпатию к продукции «Глендурниха», что «теперь он ощущает настоятельную потребность регулярно посещать свою мать в Балморале».

К концу 1889 года «Глендурних» удвоил свое производство до шестидесяти шести тысяч галлонов в год, и в следующем году компании был представлен королевский указ, по которому завод должен поставлять шотландское виски королевскому двору. В 1906 году сын Аласдара, Ральф Корстофайн, решил, что пришло время управляющему составу и председателю правительства предоставить потомственного пэра к услугам государства и промышленности, выбрав после долгих семейных переговоров имя Инчелви и поместье с одноименным названием на вересковой пустоши недалеко от Грэнтауна, на реке Спей.

Но все же все эти почести воспринимались как достижения ликеро-водочного завода в целом, а не его отдельного представителя, о чем никогда не забывала семья Корстофайн. Иерархия в компании всегда выстраивалась с учетом конкретных знаний работников о дистилляции виски, а не исходя из управленческого статуса. Одним из ярких воспоминаний Джорджа был случай, когда его отец, в то время занимавший должность председателя компании, беседовал однажды о производстве виски с двумя молодыми рабочими, братьями МакЛэхлан, сгонщиком и мусорщиком ликеро-водочного завода, прямо в коридоре, когда те направлялись в столовую.

Но теперь производственные помещения были разорваны на множество индивидуальных офисов по рекомендации лондонского архитектора. Перед реализацией его замысла, Дэвид показал Джорджу чертежи и общий план будущей компании, сопровождаемые письмом автора проекта. Архитектор заявил, что этот проект создаст «гармоничное распределение рабочих мест в соответствии с современными стандартами, штат служащих сможет гибко использовать интегрированную компьютерную систему, которая, в свою очередь, обеспечит функционирование единой информационной сети, оптимизирующей качественное управление на самом высоком уровне и коммуникацию „Глендурниха” для достижения новых целей в следующем тысячелетии».

Сначала Джорджу показалось, что это заявление, как и проект в целом, — полный вздор. По замыслу архитектора, рабочие не имели свободного доступа к новому зданию, где располагалось руководство, но недалеко от производственных помещений имелась столовая, так что на обеденный перерыв оставалось больше времени.

Но, поразмыслив, Джордж подумал, что, возможно, это облегчит труд рабочих, ведь теперь у них не было возможности неожиданно встретить кого-то из администрации и потратить значительную часть своего обеденного времени на беседу с ними. В любом случае, проект был утвержден, и, погрузившись в работу, уже через полгода Джордж Инчелви должен был признать, что новое здание «Глендурниха», хотя и стало обезличенным, создало более легкую атмосферу, которой так недоставало в старых коридорах и душных комнатах.

В результате расширения компании были созданы хорошие условия для новых двадцати или чуть более рабочих мест.

Джордж Инчелви шествовал по своим владениям в своем собственном, удобном для него темпе, размеренной походкой начальника двигался через скопления шумных автоматизированных рабочих мест, бухгалтерию, маркетинговый отдел и отдел сбыта, осознавая, что его больные ноги — должно быть, полный анахронизм в сравнении с той высокой скоростью и слаженностью, с которой действуют новые бизнес-системы компании. Служащие «Глендурниха» с почтением поворачивались к нему, отрываясь от своих столов и компьютеров и вежливо приветствовали лорда. Он отвечал на приветствие каждого из своих подчиненных улыбкой и мягким наклоном головы, называя по имени тех, чьи имена он мог вспомнить.

Джордж проделал уже четверть пути и приостановился, увидев как молодой человек, сидевший около стеклянных дверей, подпрыгнул и, открыв одну из них, придерживая ее, ждал, когда Джордж пройдет.

— Большое спасибо, — поблагодарил его Джордж. Извините, я не знаю вашего имени.

— Арчи МакЛэхлан, лорд.

Джордж поднял брови от удивления:

— О, мой бог, только не говорите мне, что вы имеете какое-то отношение к братьям МакЛэхлан?

— Да, именно так. Грегор МакЛэхлан был моим дедушкой.

— Удивительно. Я как раз только что думал о вашем дедушке и его двоюродном брате, когда вышел из кабинета. Вам известно, что они много сделали для этого завода?

Глаза молодого человека осветились гордостью.

— Мне всегда велели верить в это, сэр.

— Как замечательно, когда не прерывается семейная связь. Джордж посмотрел на стол, за которым сидел молодой человек.

— Вы трудитесь в отделе сбыта?

— В данный момент да. Мне нужно находиться здесь в течение года, пока я не пройду соответствующую учебную программу. Около девяти месяцев я был занят непосредственно на производстве, а теперь буду работать здесь, в офисе.

— Очень хорошо, Арчи.

Джордж протянул руку молодому человеку.

— Давайте соблюдать традиции, идущие отсюда, хорошо?

Арчи подал руку старику и пожал ее так, будто ставил печать на этой договоренности.

— Я этого очень хочу, сэр.

Джордж улыбнулся молодому служащему и прошел дальше, в приемную. Она была единственной комнатой, которую не позволили изменить архитектору. Четыре старых кожаных дивана уютно стояли напротив облицованных панельных стен, здесь висели старинные фотографии завода начала века. Успокаивающе тикали между двумя кабинетами часы деда, антикварные, из красного дерева, на циферблате которых красовалась бутылка «Глендурниха», обернутая в особую упаковку для празднования легендарных случаев, таких, например, как «Солодовая Победа» 1918 и 1945 годов и «Солодовая коронация» 1903 года. На старых деревянных полках стояли бутылки виски разных годов выпуска, рядом располагались фотографии, запечатлевшие визит королевской особы; презентацию на турнире по игре в гольф; огромную белоснежную яхту, мчавшуюся по волнам, на носу и корме которой выделялся корпоративный знак «Глендурниха», и два больших серебряных призовых кубка, выигранных хоккейной командой ликеро-водочного завода.