— Ну да.

Из-за занавески, загораживающей расположенный с задней стороны повозки вход, выглянул Такамото.

— Вас, что, уже отпустили? — он заметил отсутствие цепей на нас.

— Они едут с нами, — Акира поставил его перед фактом. — Окада-сама так решил. Теперь мы можем общаться на равных.

«Это кто ещё тут кому равен, — подумала я, когда вслед за парнями мы взошли в повозку. — Подумать только… Наложницы! Гадость какая!»

Глава 5

Женские покои

Окада Ёшикэзу и его спутники достигли особняка феодала. Жилище отвечало вкусам современных военных землевладельцев, ставивших практичность во главу угла. В отличие от усадеб придворной аристократии, со зданиями, окружавшими сад, здесь все строения были расположены близко друг к другу, и дополнительное пространство было предусмотрено для защиты при возможном нападении.

Окада разулся и в одних таби — носках с отделением для большого пальца — прошёл через приёмную в общую комнату. Акира, пройдя вместе с ним, помог ему снять верхнее платье и шапку и бесшумно удалился. Напротив входа была ниша, в которой стояло карликовое дерево в горшке, а на стене висел прямоугольный свиток с изображением бамбуковых побегов. Слева от ниши были прибиты полки, заваленные важными бумагами. Навстречу феодалу скромно выползла на коленках и поклонилась, приветствуя мужа, его жена.

Женщина, сидевшая на пятках, была одета в плиссированные лиловые штаны и платье с широкими рукавами, тёмно-красное на оранжевой подкладке, из-под которого виднелся воротник нижней белой рубашки. Её длинные черные волосы, ниспадавшие до пола, были симметрично разделены пробором и собраны посередине спины полоской бумаги. Две пряди, обрамляющие лицо, были подстрижены покороче и спущены на грудь, подчёркивая статус замужней женщины.

Отношения между Ёшикэзу и его женой были прохладными. Их женитьба была способом закрепить мир между родом Окада и родом, к которому принадлежал её отец. Она имела элегантные манеры и соответствующее полу образование, и к своим двадцати шести годам родила четырёх сыновей, но всё же ей было трудно конкурировать за расположение мужа с его наложницами. Как и подобает утончённой женщине, она вела затворнический образ жизни и проводила дни в чтении стихов, занятиях каллиграфией и игре на кото.

— Случилось что-нибудь важное без меня, Оцухимэ? — сразу спросил Ёшикэзу.

Женщина достала из рукава веер, расписанный сосновыми ветками с хвоей, похожей на зелёные облака, и стала обмахивать им своё набеленное, круглое, как луна, лицо.

— Утром приезжала моя мать, справлялась о здоровье нашей семьи.

— Это всё, что ты можешь сказать? Значит, всё спокойно, — феодал удовлетворённо кивнул.

— Знаешь, мне иногда кажется, что ты чаще уезжаешь, чем возвращаешься домой, — призналась Оцухимэ. — Твои дзито не помогают тебе со сбором налогов?

— Из-за ошибки этих разгильдяев мне и пришлось ехать в ту деревню. Между прочим, тебе, как порядочной жене, не следует вмешиваться в дела мужа.

— Прости.

Послышался скрип пола, и в комнату вошёл Ёшихиро. Оцухимэ закрыла лицо рукавом, чтобы не смотреть на постороннего мужчину.

— Ёшикэзу-сан, я не смогу остаться у тебя, мне нужно возвращаться.

— Я понял, — кивнул Ёшикэзу. — Если что-то станет известно — сообщи как можно скорее.

— Непременно. Я смогу держать тебя в курсе, так как служу Ходзё-сама.

Ёшихиро с поклоном удалился.

***

Я очнулась, потому что кто-то трепал меня за плечо, и увидела над собой Машу.

— Вставай! Ты умудрилась проспать всю дорогу, — трясла меня подруга.

— А что, мы уже приехали? — спросила я хриплым спросонья голосом.

— Да!

— Надо же… В повозке так расслабляюще укачивает, — оправдалась я.

Вместе с нами ехали Акира, Такамото и ещё трое незнакомых ребят. Так сказать, в тесноте да не в обиде. Я пригладила рукой растрепавшуюся чёлку, взяла вещи, и следом за подругой сошла на землю. Парни сразу принялись разбирать вещи. Рядом с повозкой мы увидели Такамото, который пытался взять в руки сразу три деревянные коробки и всегда ронял одну из них. В конце концов, он уронил их все и заметил нас:

— Добро пожаловать в особняк Окады-сама! Возможно, он снова захочет поговорить с вами.

— Снова? Как же жутко говорить с этим самодуром! У него всегда такое лицо, как будто он готов сделать всем сэппуку!

— Нет. На самом деле, он темпераментный, но толковый, — не согласился Такамото. — Просто у него сейчас какие-то политические проблемы на уме.

— Из-за монголов? А куда смотрит император?

— Вы ведь иностранцы, да? — уточнил Такамото, сделав паузу. — Садитесь.

Он жестом велел нам устроиться на одной из коробок, которая была достаточно большой для того, чтобы поместиться на ней вдвоём. Мы сели, приготовившись услышать долгую речь.

Такамото пододвинул под себя другой ящик и, осторожно усевшись, начал объяснять:

— Дело в том, что государь не имеет военной власти. Она вся сосредоточена в руках сёгуна и сиккена. Небесный хозяин выполняет роль верховного священника синто.

— То есть? Император здесь — только символ? И давно?

— Прошло почти полтора шестидесятилетних цикла с тех пор, как Минамото-но Ёритомо установил своё военное правительство бакуфу в Камакуре. Сейчас у нас два главных города: этот и Киото, где находится резиденция Небесного хозяина.

— Почему же этот Минамото не мог свергнуть императора и установить свою династию?

— Потому что… кхм… — он откашлялся в кулак и многозначительно поднял указательный палец. — Род государя, происходящий от богини солнца Аматэрасу, является вечной линией, не нарушаемой временем!

— Но на деле больше власти у сёгуна?

— Тут тоже не всё так просто. Род Ходзё, из которого происходила жена, а потом и вдова Минамото-но Ёритомо, установил регентство над родом сёгунов. Нынешний сиккен, Ходзё Токимунэ-сама, регент при сёгуне Минамото Кореясу, железной рукой управляет делами в стране, и также занял должность ренсё, поэтому лично ставит подпись на документах. Видели Окаду Ёшихиро-сама? Он дядя нашего господина, служит сиккену.

— Неплохие у него связи, — присвистнули мы.

Встав с коробки, мы пошли в ту сторону, где виднелись крыши резиденции, но снова обернулись к Такамото с вопросом:

— Может, нам ещё что-то нужно знать?

— Если что-то не понятно — не стесняйтесь обращаться ко мне, — доброжелательно ответил парень. — И, очень прошу вас, не втыкайте в рис палочки для еды! Вас могут неправильно понять!

— Что ж, спасибо. Ты давно служишь у Окады-сама?

— С тех самых пор, как прошёл церемонию совершеннолетия. Ведь мой род Мияги уже давно служит роду Окада. Мой отец служил роду Окада, мой дедушка, прадедушка…

— А Акира? Кстати, куда он подевался?

— Недавно. Около двух лет назад стал оруженосцем. Он ведь из крестьянской семьи. Сейчас, наверное, он с господином, помогает ему раздеться.

— Он, что, сам не разденется?