Обедала я с Мэттом и Стради. Про себя я называю Стради «номер три» – он третьим согласился стать моим Щитом, после Мэтта и Гвальда. Он очень молчаливый, и с ним мне сложнее, чем с другими Щитами. Стради полноват, и порой мне даже кажется, что он все время что-то жует – специально, чтобы не отвечать на мои вопросы. Я даже улучила момент, когда его не было в комнате, и спросила Мэтта:

– Скажи, а Стради нарочно избегает разговоров со мной?

– Стради? Избегает разговоров? – На лице Щита появилось выражение искреннего изумления.

– Неужели ты не заметил? Каждый раз, как я его о чем-то спрашиваю, оказывается, что он с набитым ртом…

– Да, покушать он не дурак… Зато сильнее и выносливей меня и Гвальда, вместе взятых. А страсть к еде – его самый большой недостаток, не считая, конечно, болтливости. Поэтому ума не приложу, что это он с тобой такой молчаливый.

Когда я показала Щитам подарок Крадира, Стради загадочно хмыкнул, а Мэтт сказал:

– Драконов кому попало не дарят.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты понравилась Крадиру. И он уверен, что вы будете дружить. Такие подарки дарят… ну… – Мэтт посмотрел на Стради, видимо ожидая помощи. Но тот, по своему обыкновению, тихонечко жевал. – Только близким людям: тем, в ком ты уверен.

13 намари

Недавно вернулись назад из Мерцающего коридора. Это что-то невыносимо прекрасное. Слезы восторга застилают глаза, мешая рассмотреть все великолепие. Ослепительный блеск… Волшебное сияние… Нет, все не то. Учитель ольтанского не зря хвалил меня, когда я старалась записывать свои мысли: обычно, пока пишешь, верные слова сами приходят на кончик пера, и надо лишь следить, чтобы они располагались в нужном порядке. Но сегодня…

Гномы называют этот штрек как-то по-другому. Кажется, просто по порядковому номеру и еще что-то добавляют – может, имя начавшего разрабатывать жилу… Ну отчего бы не назвать этот прекрасный коридор, наполненный мягким колдовским светом, просто Мерцающим? Нет, названием у них служит какое-то число! Да, еще одно – жаль, что Шенни остался в Брайгене. Оказывается, подданным Ольтании в эти шахты спускаться нельзя. Все-таки гномы такие зануды!

Хотя если не говорить с ними о работе, то они не прочь повеселиться и ничем не напоминают батюшкиного астролога, тоже все сводившего к числам, датам да запретам. Вчера, к примеру, мы с Гвальдом и Мэттом играли в Саду в «мух и пауков». До сих пор не могу привыкнуть к мысли, что им больше ста лет! Ста! Ох, я даже попросила их не называть свой точный возраст. Иначе не смогла бы с ними играть. А ведь кажется, что их слова о годах – это шутка, потому что они ведут себя как мои ровесники: и повеселиться не прочь, и пошалить.

Шенни сказал, что на самом деле они и есть мои ровесники – просто гномы очень медленно взрослеют. Им, как и мне, хочется веселиться, их чувства свежи, как мои, хотя опыта уже гораздо больше. Конечно, перед замужеством мне тысячу раз это объясняли. Но когда сталкиваешься с такой огромной разницей лицом к лицу…

Мы с Мэттом были «мухами», а Гвальд – «пауком». Присев на корточки за толстой колонной, я в упоении наблюдала, как он носится по Саду. (Колонны эти, кстати, растут из пола пещеры. Шенни сказал, что это сталагмиты, а по-гномьему – раабх.) В какой-то момент я потеряла Гвальда из виду – мне казалось, что он за дальним раабхом, и я решила быстро перебежать за соседнюю колонну… Только привстала, как Гвальд ринулся мне навстречу с другой стороны! Мой бедный лоб повстречался с рогом на его шлеме. У меня искры из глаз сыпятся, а Мэтт хохочет над нами до упаду. Мне обидно, а вот Гвальд, по-моему, вовсе не обижается. Еще бы, они с Мэттом лучшие друзья и постоянно подтрунивают друг над другом.

А на меня обиделась Втайла. Она ведь кранчеккайл, и я не могу ей приказывать. Но вчера, когда мы вечером отправлялись на прогулку, я совершила ошибку. Втайла принесла мне шерстяную накидку. Я стала убеждать ее, что мне будет жарко, но она настаивала на своем. Конечно, я знаю, что после захода солнца в Саду холоднее – как-никак он почти на поверхности. Но если бы я просто попросила ее принести мой легкий плащ… И объяснила бы, что не так чувствительна к холоду, как ей кажется… Наверно, она бы улыбнулась и не стала спорить. Но я вместо этого топнула ногой и сказала довольно зло: «Я приказала тебе принести плащ! Почему ты этого не сделала?» Втайла молча положила передо мной и то и другое, повернулась и ушла, не говоря ни слова. И с утра ничего не сказала, кроме «Доброе утро, моя королева». Да уж, доброе!.. Шенни был огорчен и недоволен мной – теперь надо очень постараться, чтобы вернуть расположение Втайлы, потому что она вольна не быть моим кранчеккайлом. А далеко не каждая гномиха говорит по-ольтански. Только ли в этом дело? Нет, конечно… Честно говоря, я уже к ней привязалась.

Это правильно – королева должна добиваться расположения своих слуг. То есть кранчеккайлов. И лучше знать наверняка – хорошо к тебе относятся или плохо, любят или нет. У гномов с этим просто. Они почти не умеют скрывать свои чувства (хотя чувствительными их не назовешь, это уж точно). При дворе Нельда я никогда не могла понять, как ко мне относятся. Даже второй повар, оставлявший мне сладкие булочки, делал это, оказывается, по просьбе своего двоюродного дяди, главного конюха, который интриговал против камердинера. А камердинер этот очень меня не любил. Кстати, мне бы нипочем не догадаться, как он ко мне относится и из-за чего, если бы не один подслушанный разговор… Ну ладно, хватит невеселых воспоминаний. В Альдомире об этом писать было нельзя, а в Брайгене – не нужно.

Все, ложусь спать. С утра придет Звенст – мой учитель гномьего. Если я не высплюсь и буду плохо соображать, он расстроится.

Хорошо бы еще Мэтт завтра заглянул. И Гвальд. Жаль, что они не дежурят, но, может, хотя бы придут проведать. И еще одно: так хочется помириться со Втайлой. Но она такая гордая… Получится ли?

26 намари

Началась Ночь Роракса, к которой столько готовились – с месяц, наверное. Я боялась, что мне будет ужасно скучно сидеть целыми днями в Чертоге, но оказалось, что все это совсем не занудно, а очень интересно. Со мной уже два раза советовались, когда речь шла о торговле с Тильясом! Я постаралась ответить внятно и логично, и мне кажется, что Вьорк да и остальные посмотрели на меня с одобрением.

Если мне становится совсем невмоготу, я могу пойти прогуляться или что-нибудь съесть. Шенни говорит, что я вообще могу не появляться в Чертоге – Кренна, предыдущая жена Вьорка, очень часто не присутствовала на этих собраниях. Но если буду, это прибавит мне весу. Втайла услышала конец разговора и прыснула в кулак: «Такой худышке не помешало бы».

С Втайлой мы помирились, и это действительно оказалось непросто. Зато теперь – я точно знаю – она не держит на меня зла.

Было это так. Днем, после того как ушел Звенст, Втайла принесла мне обед. Я попросила ее поесть со мной за одним столом. Представляю, какой был бы переполох в Альдомире, если бы я там обедала со слугами!.. Она согласилась, не увидев в моей просьбе ничего удивительного, но говорить со мной явно не хотела. Я продолжала пребывать в расстроенных чувствах. Мы поели и пошли в Сад на прогулку. И по-прежнему молчали.