В дальнем углу обнаружился ссохшийся, почти мумифицированный труп псевдоплоти, перед которым лежала куча здоровенных, дочиста обглоданных костей – я так думаю, коровьих, потому что кости крупных мутантов имеют куда более причудливую форму. Одна кость торчала из сморщенного ротика псевдоплоти. Не знаю, эвакуировали ли отсюда животных после первой аварии. Вряд ли – транспорта едва хватало, чтобы вывезти людей. Значит, несчастные коровы остались здесь. Едва ли их разлагающиеся туши валялись до второго взрыва, чтобы стать добычей мутантов, все-таки с тех пор до него прошло двадцать лет, а до настоящего момента все сорок – так что они еще в прошлом веке достались бродячим собакам. А еще скорее, их убрали после первой аварии спецотряды ликвидаторов, соорудив неподалеку от заброшенного животноводческого комплекса крупный скотомогильник, который четыре десятка лет спустя раскопали и разорили слепые собаки – вот откуда тут эти кости.

Для псевдоплоти коровник стал смертельной ловушкой. Голыми твердыми костями сыт не будешь. Она наверняка попала сюда во время очередного выброса – может быть, случайно, а может быть, пыталась укрыться. Я не знаю, прячутся ли мутанты от выбросов, как люди, или для них это как легкий летний дождик. Боюсь, никто этого не знает. По крайней мере, вылезти наружу во время этого локального катаклизма и посмотреть дураков не находится, а те, что все-таки осмеливаются вылезти, больше никогда никому и ничего не расскажут. В любом случае, после выброса аномалии поменяли свое расположение, на чистых прежде местах возникли новые ловушки – и псевдоплоть оказалась заперта в этом проклятом коровнике. Псевдоплоти – очень чуткие и осторожные твари, в отличие от собак, они крайне редко попадают в аномалии, и если эта не учуяла обратного прохода в почти сплошном аномальном поле, значит, его для нее и не было. Там, где вплотную к смертоносным аномалиям бочком протиснулся я, не смогла бы пройти псевдоплоть, вдвое превосходившая меня по ширине. Тварь долго ждала, когда проход наконец откроется, пока наконец не сдохла с голоду.

Я осторожно покрутил головой. Вот оно. Две большие мясорубки, сросшиеся боками, их видно даже невооруженным глазом. Сбоку лениво крутит пыльную спираль птичья карусель. Чуть дальше – трамплин, ближе ко мне – гравиконцентрат средних размеров. Все это сосредоточено на крошечном пятачке пространства, все это многоголовой гидрой дышит, пульсирует и ждет идиота, который подойдет поближе. И генерирует уникальное аномальное поле, способное породить драгоценный артефакт.

– Прибыли на место! – донесся снаружи вопль Патогеныча, подтверждая мои догадки.

Я задрал голову и, прищурившись, стал внимательно изучать крышу и потолочные балки. Чертово яйцо имеет отрицательный вес, поэтому искать его следует под крышами полуразрушенных зданий, под потолками подвалов, в плотных кронах деревьев, которые мешают ему взмыть в небо. Наверное, именно этим и объясняется крайняя редкость чертовых яиц: большая их часть после возникновения просто падает вверх и навсегда исчезает в космическом пространстве.

Нет, ничего не видно.

Впрочем, с этого места я мог наблюдать только часть перечеркнутой диагональными балками крыши. Я сообщил напарнику, что мне нужно покрутиться по территории, сделал еще несколько шагов, повинуясь доносившимся через окно командам невидимого Патогеныча: «Угол семь, ждем, право три, четыре-двенадцать!» – и приблизился к трупу псевдоплоти, придирчиво изучая волнистую шиферную поверхность у себя над головой.

После чего правый глаз мертвого мутанта, казалось, навсегда выпученный в предсмертной агонии, рывками провернулся и уставился на меня.

– Мурлинап, – сварливо поведала мне псевдоплоть, пожевывая старческим ротиком коровью кость каменной твердости.

– И тебе того же, подруга, – негромко проговорил я, медленно отстегивая тонкий кожаный ремешок, который удерживал штык-нож от случайного выпадения из ножен.

Вот оно, значит, как. Бока у псевдоплоти были впалыми, как у мумии, и вся она выглядела как обтянутый сухой блестящей пленкой кожи собственный скелет – но с чего я взял, что она мертва? Голодна как черт – это наверняка. Мутанты Зоны – крайне живучие создания, а если их непросто убить пулей, отчего я решил, что их легко уморить голодом? Сколько она без пищи – две недели? Три? Когда там у нас был последний выброс? Такое и человек способен пережить.

Солить твою капусту! Псевдоплоть труслива, и парой выстрелов я вполне мог бы заставить ее забиться в дальний угол коровника и не высовываться ближайшие четверть часа. Вот только стрелять мне не из чего, разве что из пальца, как тому страусу. А штык-нож против псевдоплоти – оружие несерьезное: ее передние зазубренные конечности, которыми она атакует противника, словно взбесившийся богомол, раза в полтора длиннее, чем моя рука с ножом. Нет шансов.

– Сталкер, почему встал? – донеслось снаружи. – Проблемы? Лево пять!

– Проблемы, брат, – негромко отозвался я. – Очень серьезные.

Псевдоплоть мигом отреагировала на дополнительный раздражитель, заскребла острыми костяными копытами в своем углу, пытаясь встать на ноги. Получилось у нее это, к моему неудовольствию, довольно резво. Похоже, надежду на то, что тварь ослаблена длительной голодовкой, можно было похоронить сразу.

– А? – крикнул Патогеныч. – Чего сказал?..

Мать твою. Если я гаркну во все горло, эта дрянь сразу на меня кинется. К счастью, Патогеныч оказался сообразительным парнем и сменил датчик, потому что тут же заорал:

– Хемуль, у тебя мутант прямо по курсу!

Ай, спасибо, дорогой товарищ. Прямо спас.

Псевдоплоть стояла напротив меня, пружиняще покачиваясь на зазубренных конечностях, несинхронно вращая выпученными глазами разного размера и бормоча неразборчивую чепуху. Со стороны могло показаться, что это неуклюжее причудливое создание, похожее на кошмарную помесь краба, медведя и свиньи, вовсе не собирается нападать. Однако на самом деле тварь просто сосредоточенно оценивала, годится ли этот двуногий верзила в пищу или лучше оставить его в покое. И я не сомневался, каковы будут результаты оценки: псевдоплоть сейчас атаковала бы и матерого кровососа – потому что слишком долго обходиться без пищи все-таки не могла, и инстинкт самосохранения гнал ее в самоубийственную атаку.

Пятиться было нельзя – кругом сплошной стеной стояли аномалии. Поворачиваться спиной к умирающему от голода мутанту – нельзя. Атаковать псевдоплоть с одним только штык-ножом – нельзя. Вот что хочешь, то и делай. Смотри, сколько возможностей.

– Проблемэбрат, – попугайски пробормотала тварь своим старушечьим голосом, лукаво зыркая на меня одним глазом и медленно, очень медленно, на кончиках острых хитиновых копыт подбираясь все ближе. – Очуень сераёзна.

Тупая тварь, но сейчас она была прискорбно права.

Я крест-накрест махнул перед ней ножом, пытаясь отогнать, но псевдоплоть ножа не испугалась. Она замерла в паре метров от меня, покачиваясь на крабьих ногах, как на хороших рессорах, ее бугристые впалые бока тяжко вздымались и опадали, зловещая пародия на человеческое лицо, служившая ей мордой, беспрерывно кривилась и дергалась, словно у сумасшедшего. Тварь безумно хотела жрать, и ей было наплевать на нож. Ей не терпелось приступить к завтраку.