Шарль был человеком светским, обладал отличными манерами и отличался безукоризненной осанкой и костюмом. Хотя ему уже давно перевалило за шестьдесят, он по-прежнему интересовался юными дамами, и с ним всякая женщина могла почувствовать себя дамой — если, конечно, хотела. Даже сейчас, когда он предпочитал мирный сон всем прочим способам ночного времяпрепровождения, дядюшка Шарль держал марку, и избранные юные дамы томно вздрагивали, услышав приглашение за бархатный занавес на рюмочку аперитива. Дядюшка Шарль, насколько мог, старался их не разочаровывать. К тому же маленькая дверь выводила из магазинчика в боковой проулок — мелочь, конечно, но из тех, которые замечают с благодарностью.

Когда обладателю какого-либо древнего имени и населенного нетопырями замка хотелось денек-другой отдохнуть в Отее или сменить подкладку на пальто, куда же было нести хрустальный канделябр из бального зала или мозаичный ломберный столик, принадлежавший когда-то любовнице короля, если не в магазинчик дядюшки Шарля? А избранные клиенты твердо знали, что, если очень нужно, Шарль найдет для них настоящий раритет. Голливудский продюсер Вилли Читлинг, к примеру, добыл у него для бара на своем ранчо в Палм-Спрингс мебель, панели и алтарь тринадцатого века из часовни замка Вьей-Кюлотт. Шарль к тому же одалживал деньги под весьма скромные проценты. Говорили, что у него имеются долговые расписки девяти из двенадцати пэров Франции.

Шарль Мартель был дядей и другом Пипина Арнульфа Эристаля. Ради него он покидал мир искусства и старинных безделушек, чтобы достать записи Бикса Байдербека, которых недоставало в коллекции Пипина. К дядюшке Пипин всегда шел за советом по всем вопросам — и житейским, и нравственным.

Когда месье Эристаль влетел в магазинчик на улице Сены, Шарль заметил, что тот приехал на такси. Значит, дело было нешуточное.

Шарль жестом указал племяннику на занавес и поспешно завершил торг с пожилой американской туристкой, покупавшей безо всякой для себя надобности табакерку эпохи Людовика Четырнадцатого. Дядюшка завершил торг, не снизив цену, а внезапно подняв ее — и тем убедив леди, что покупка состоится сейчас или никогда. Шарль, почтительно кланяясь, выпроводил ее из магазина, закрыл за ней дверь и вывесил облезлую и потускневшую от времени табличку с надписью: «Закрыто на реставрацию». Потом он прошел за бархатный занавес и поздоровался с нервно ходившим по комнате племянником.

— Ты взволнован, мой мальчик, — сказал он. — Ну-ка присядь. Я налью тебе коньяку — это успокаивает.

— Я вне себя! — воскликнул Пипин, но все же сел и предложенную рюмку с коньяком взял.

— Мари? — спросил дядюшка Шарль. — Или Клотильда?

— Мари.

— Деньги?

— Деньги, — ответил Пипин.

— Сколько?

— Я не занимать приехал, — сказал Пипин.

— Значит, пожаловаться?

— Именно — пожаловаться.

— Хорошая идея. Помогает разрядиться. Вернуться домой в более сносном настроении. Так на что именно ты хочешь пожаловаться?

— В атмосферу Земли неожиданно вторгся метеорный поток, — сказал Пипин. — Моя теперешняя камера не берет… В общем, мне нужна новая.

— И конечно, недешевая. И Мари не видит необходимости в покупке.

— Именно так. Мари делает вид, будто я ее смертельно обидел. Черт возьми! И вынашивает план мести.

— Ты купил камеру?

— Еще нет.

— Но ты уже твердо решил?

— Пойми, дядюшка, метеорный дождь в такое время — это же уникально! Кто знает, что творится там, в небе. Не забывай, что это я открыл Елисейскую комету. Мне вынесла благодарность Академия! В скором будущем меня могут избрать!

— Поздравляю, мой мальчик. Какая честь! Хотя сам я не взираю на небеса с такой страстью, но я всегда за страсть — какова бы ни была ее природа. Ну, так начинай жаловаться, дорогой племянник. Представь, что я — это Мари, ты — это ты. Начнем с того неоспоримого факта, что источником вашего дохода является твоя собственность, а не собственность жены?

— Именно.

— Твоя собственность, то бишь твоя земля, принадлежала твоему роду с незапамятных времен.

— С тех времен, когда салические франки пришли с востока.

— Несомненно, холмы с твоими виноградниками — остатки королевства.

— Империи!

— Ты из рода столь древнего, что даже не снисходишь до напоминания выскочкам о твоем происхождении и по праву принадлежащем тебе титуле.

— …Ты это очень хорошо сформулировал, дядюшка. Но все, что мне сейчас нужно, — это новая камера.

— Прекрасно, — сказал Шарль. — Но ты теперь лучше себя чувствуешь?

— Да, гораздо лучше, — ответил Пипин.

— Ну так позволь мне одолжить тебе денег, мой мальчик. Ты вернешь их мне постепенно. Мари не будет возражать против небольших расходов — ее пугают крупные суммы.

— Я приехал не для того, чтобы просить денег.

— Но ты ведь и не просил. Это я предложил тебе деньги. Покупай камеру. А жене скажи, что отказался от покупки. Полагаю, Мари не отличит одну камеру от другой?

— Конечно нет. Но… мое достоинство главы семьи. Разве я не потеряю его?

— Как раз наоборот, мой мальчик. У Мари возникнет чувство вины. Она согласится, нет, она даже будет подталкивать тебя на покупку разных мелочей. И ты, кстати, сможешь вернуть долг.

— Странно, что ты так и не женился, — сказал Пипин.

— Я предпочитаю видеть счастье других… На какую сумму мне выписывать чек?

Когда месье Эристаль лязгнул железными воротами и ринулся к стоянке такси на авеню Габриэль, мадам, несмотря на одержанную победу, была в полной растерянности. В таких случаях она обычно ездила в женский монастырь — длинное, аккуратное строение у Порт-де-Венсенн, откуда виднелся Булонский лес, — к своей старой подруге сестре Гиацинте. Мадам переоделась, взяла кошелек и черную сумочку, с которой ходила по магазинам, и поехала на метро.

С сестрой Гиацинтой они дружили с детства. Они ходили в одну школу. Сюзанна Леско — тогда прелестная девчушка с высоким, певучим голоском и природным талантом балерины — была примадонной школьных спектаклей и утренников. Из прелестной Сюзи за школьные годы она превратилась сперва в красотку Сюзанну, а потом в сногсшибательную мадемуазель Леско. В более поздний период своей жизни она три года подряд играла в «Деве Жанне д’Арк», приводя в полный восторг автора — настоятельницу монастыря. А Мари, не умевшая ни петь, ни танцевать, восхищалась талантливой подругой и чувствовала сопричастность ее успехам.

Если бы все было хорошо, Сюзанна, как и положено девушке ее круга, вышла бы замуж и подарила свои таланты и красоту мужу. Однако туманные махинации банка «Лионский кредит» повлекли за собой самоубийство отца, служившего в этом банке, и Сюзанна, оставшись с больной матерью и братом-школьником, похожим на карлика в смокинге, вынуждена была сама зарабатывать на жизнь. Только тогда частые комплименты ее сценическим талантам стали что-то значить для Сюзанны и еще больше — для ее матери.