Её голова крутится во все стороны, пальцы хватаются за мой бицепс.

Положив руку на хрупкий затылок, веду нас к лифтам.

Решаю оставить её на тридцатом этаже, два этажа выше для частного пользования.

Когда двери открываются, легонько подталкиваю вперёд, говоря:

- Там справа смотровая площадка и кафе. Возьми что хочешь, я оплачу, когда вернусь.

Выйдя из лифта, она разворачивается и смотрит на меня тревожными распахнутыми глазами. Оглядевшись по сторонам, обнимает себя руками и лепечет:

- Когда вы… ты… вернёшься?

- Через пятнадцать минут. - Нажимаю следующий этаж.

Она ловит мой взгляд и не отпускает до тех пор, пока не закрываются двери.

Добравшись до офиса Булата, нахожу там своего босса - Аида Джафарова.

Он любуется чем-то на мониторе ноутбука, вытянув перед собой ноги и попивая кофе. Такое положение вещей говорит о том, что Марат Джафаров где-то поблизости, иначе Аид не был бы таким расслабленным, потому что он начальник его охраны. Его и всего, что Марату принадлежит, включая Миру Джафарову.

Подняв на меня глаза, спрашивает:

- Как прошло?

- Удачно, - киваю я.

Он кивает на синюю папку, лежащую перед ним.

- Спасибо, - благодарю его.

Моя выездная работа не имеет никакого отношения к Джафаровым. Это отголоски прошлой контрактной службы. За эти отголоски мне очень хорошо платят, потому что заложники - мой волшебный талант.

- Нужен совет, - говорит Аид, разворачивая ко мне ноутбук.

Усмехаюсь. Так бы сразу и сказал. Снимаю куртку и разворачиваю к себе ближайший стул, седлая его.

Солнце за панорамным окном офиса уходит “за полдень”, когда выхожу от Аида.

Разминая шею, спускаюсь на парковку.

Поесть и поспать - моя целевая установка.

Протерев лицо ладонями, завожу мотор и выезжаю со стоянки.

Солнце лупит прямо в глаза. Достаю из кармана куртки очки и откидываю голову на подголовник, встраиваясь в среднюю полосу.

Дорога до дома занимает почти тридцать минут. Дерьмовее развязок я не видел нигде и никогда, и ведь ещё не выпал снег. Зимой передвигаться по городу может только человек с железными нервами и железными яйцами.

Припарковав машину, глушу мотор и собираюсь выйти, когда вдруг понимаю: что-то не так.

Соображаю ровно секунду.

Сердце дёргается, толкая по венам адреналин и адскую панику.

- Блять! - Врубаю старт кнопку и быстро пристёгиваю ремень.

Айза.

Я практически уверен в том, что она будет сидеть там, где велено, и не рыпаться. Но это не отменяет того, что я настоящая скотина.

- Дерьмо.

Я не смог бы ехать быстрее, даже если бы ехал по тротуару. Потому что город будто прорвало. Люди сыпятся на пешеходные переходы, как семечки. Аномально тёплый день помноженный на выходной.

Я никогда не вожу машину как псих. Потому что спешка - самый дерьмовый союзник в абсолютно любой ситуации.

Сжав пальцами руль, терпеливо жду, пока расчистится дорога, и двадцать шесть пешеходов уберутся к чертям собачьим с моего пути. Не дожидаясь, пока ещё одна партия ринется вперед, жму на клаксон и давлю на газ. Комбинация моих номерных знаков сообщит любому правоохранителю о том, что тратить мое время не стоит.

Вернувшись на подземную парковку, быстро выхожу из машины и ставлю её на сигнализацию.

Чтобы добраться до тридцатого этажа приходится сделать одну пересадку, и я точно знаю, что она не запомнила дорогу. Все время, пока мы поднимались, девчонка считала ворон и хлопала глазами…

- Вам какой? - спрашиваю нетерпеливо двух офисных брюнеток, посмотрев через плечо.

Ловлю смущенный взгляд на своей заднице, и ещё один на своём лице.

- Этаж? - резко поторапливаю их.

- Шестнадцатый… - краснеют обе.

Нажимаю, отворачиваясь. Кладу руки на бёдра, гипнотизируя табло.

Быстрее, твою мать…

Только никуда не денься, чёрт тебя дери.

За моей спиной гробовая тишина. Я не обижаю женщин и детей, но это как раз тот эффект, на который я рассчитывал. Сегодня женщина мне не пригодится. Все, чего я хочу сегодня - принять душ, поесть и уснуть.

Разминаю шею, глядя в потолок.

Перед глазами стоит взволнованное лицо моей потери. Если с ней что-нибудь случится - откручу себе башку. Отхожу в сторону на шестнадцатом, ловя прощальные смущенные взгляды. Гурьба из шести человек заполняет лифт, потому что в спешке я выбрал общий, а не служебный.

К тому времени, как добираюсь до тридцатого, теряю последнее терпение. Растолкав людей плечом, вываливаюсь в холл и быстро сворачиваю направо.

Помещение кафе переполнено. Заняты почти все столы, и я её не вижу…

Выругавшись, прохожу зал насквозь. Попадаю в стилизованную под маленькую Венецию зону отдыха и резко меняю направление, когда вижу одинокую фигурку на скамейке у бутафорской гондолы.

От облегчения вслух благодарю Бога.

В животе внезапный узел, потому что она выглядит чертовски трогательной в этой долбанной толстовке, в которой прячется и кутается, пристроившись на самом краю сидения. Голова опущена. Запрятанные в рукава ладони лежат на коленях. Подхожу осторожно, чтобы не напугать. Это лишнее, потому что на внешние раздражители она никак не реагирует, глядя в пространство. Изучаю профиль с тонкими девичьими чертами, проводя рукой по волосам и лицу. Осматриваю с головы до ног, убеждаясь в том, что всё на месте.

Обхожу скамейку и опускаюсь перед ней на корточки, заглядывая в лицо.

Встрепенувшись, Айза вскидывает глаза, и первое, что я в них вижу - облегчение.

Такое, с которым не сравнится моё собственное.

Получаю очередной пинок в живот.

Чёрт…

На тонкой нежной коже проступает румянец. Блестящие карие глаза кажутся очень яркими. Все это выглядит так, будто ее лицу возвращаются краски.

Она смотрит в мои глаза, распахнув свои и не моргая.

“Красивая”, - отмечаю, давая ей минуту.

Маленький пухлый рот поджимается.

Следующее, что я вижу на ее миловидном личике - обида. Такая, что я хмурюсь, понимая - в своей головке она сделала какие-то неправильные выводы относительно меня и всей этой тупой ситуации.

Что она там себе напридумывала?

Параллельно вдруг понимаю, что характер у этой мышки - дерьмо. И ещё какое.

Посмотрев сквозь меня и задрав подбородок, она тихо говорит: