Как будто в подтверждение его мыслей Клер осторожным, почти ласковым жестом смахнула с шелковой подушки одной ей заметную ворсинку. Хантер улыбнулся, уловив это такое хозяйское, женское движение.

— В ванной много всяких моющих средств, салфетки и полотенца в шкафчике. Телефона, телевизора и прочей техники у меня нет.

— Здорово. — Пальцы Хантера скользнули по металлической стойке кровати. — Простенько и со вкусом.

— Узнаешь ее?

— Кого? — не понял Хантер.

— Да кровать же! — засмеялась его непонятливости Клер.

Он нахмурился и отступил на шаг, внимательно изучая громоздкое сооружение посреди комнаты. Кровать как кровать. Металлические витые спинки выкрашены в ярко-желтый цвет, по углам шишечки. Широкая, устойчивая панцирная сетка — он надавил рукой и слегка покачал — не провисла и не скрипит. У Хантера не возникло ощущения, что раньше он где-то ее видел.

— Это старая кровать твоих родителей, еще когда вы жили в загородном домике, помнишь? Твоя мама отдала мне ее много лет назад.

Хантер замер, позабыв закрыть рот.

— Не может быть! Это та самая кровать, которая долго стояла у нас в сарае, после того как мы купили нынешний дом?! Господи, как-то летом мы соорудили из спинок загон для щенков!

— Да, да, я собрала все детали до последнего винтика, Элла их начистила, я покрасила, и получилось это чудо.

Хантер еще раз провел рукой по металлическим завитушкам. Такое ощущение, будто гладишь старое преданное домашнее животное.

— Великолепно, Клер! Просто здорово, что к тебе пришла такая идея.

— Я была так счастлива, когда Элла решила подарить ее мне! Это как путешествие в прошлое.

Хантер улыбнулся. Воспоминания об играх и шалостях их детства вихрем пронеслись в памяти.

— Чудесное было время. Беззаботное. Помнишь, сколько забавных историй происходило тогда с нами?

— Я любила бывать у вас в гостях больше всего на свете. Мне казалось, я становлюсь лучше. Правда, один раз мы немного переборщили…

Взгляд ее темно-карих глаз стал мягче, засиял тем необыкновенным внутренним светом, которого Хантер никогда больше не встречал ни у одной из женщин. Да, Клер — единственная и неповторимая, одна такая на Земле.

— Один раз переборщили? — Брови Хантера в притворном возмущении взлетели кверху и образовали почти ровную дугу над глазами. — Только один? Да мы постоянно попадали во всякие невероятные приключения и переделки. Вспомни хотя бы, как ты бодро скомандовала: «Прыгай!», и я бесстрашно сиганул с крыши амбара. Шесть недель в гипсе. И это в разгар лета. Считай, весь баскетбольный сезон пошел насмарку.

— А я и сейчас не считаю себя виноватой. Мог бы и не прыгать. А как насчет той истории, когда мы играли в полицейского и вора и ты оставил меня связанной под кустом? Одну. Посреди леса.

— Но я же вернулся за тобой!

— Ну конечно! Спустя полчаса. И только потому, что Бет начала меня разыскивать. А то бы я и по сию пору там лежала.

— Когда я тебя развязал, ты впала в такое бешенство… Как маленькая ведьмочка. Я уж испугался, что живым от тебя не уйду. — Как он ни старался сдержаться, его лицо расплылось в широкой довольной улыбке. — Пришлось разориться на молочный бар, чтобы ты снова начала со мной разговаривать. — Он засмеялся, с удовольствием вспоминая, как много значила для него в те годы их детская дружба. — А поиски клада? Ты была уверена, что конец радуги обязательно упирается в горшочек с золотом.

— Я? Да это ты всю жизнь мечтал разбогатеть!

— Интересно, а кто выкрал золотое колечко из маминой сумки? Тоже я?

Даже спустя столько лет глаза Клер испуганно округлились при воспоминании о той неразумной выходке.

— Ой, сколько у меня тогда было неприятностей! Наверное, ни один поступок за всю последующую жизнь не имел таких тяжелых последствий, как потеря этого злосчастного кольца.

— Мы его не потеряли, — напомнил Хантер. — Мы его закопали в лесу и никому об этом не сказали. Мои родичи тогда перерыли всю вашу машину. Но безрезультатно.

— Тогда я даже представить себе не могла, что значило это кольцо для моей мамы. И какой же идиоткой я была! — Она печально помолчала. — Считай, это была месячная плата за квартиру плюс продукты на всю семью.

Хантер продолжал задумчиво водить костяшками согнутых пальцев по холодной металлической спинке кровати, с удивительной ясностью вспоминая события тех далеких дней. Пусть тогда у них случались неприятности, но все-таки это был чудесный период детства, счастливого, несмотря ни на что, — детства, так разительно отличающегося от их нынешней взрослой жизни.

— Мне кажется, — сказал он, — все это было как будто не с нами, в иное время, в иной вселенной.

Как замечательно, что спустя столько лет есть с кем поговорить о прошлом, вспомнить, погрустить, посмеяться.

— Знаешь, удивительная вещь, — медленно продолжил он. — Все эти годы я довольно часто вспоминал наш городок. Но никогда не скучал по нему. Я так страстно хотел уехать тогда, так искренне надеялся разорвать связи между мной и прошлым, что просто не позволял себе скучать. — Он низко наклонил голову, понимая, как больно ранят ее эти слова. — Я не скучал по дому, по матери, по сестрам… И только с одним я не мог справиться. Я продолжал скучать по тебе, Клер.

Глаза Клер расширились от изумления: Хантер признавал, что хоть в чем-то действительность оказалась сильнее его.

— Я имел в виду, — поспешил уточнить он, — что мне не хватало нашей дружбы.

— Мы давно уже не друзья, — заметила ему Клер. — Наши пути разошлись. Ты идешь своей дорогой, я — своей.

— Но, в отличие от меня, ты не покидала насиженного места.

— Это плохо?

— Нет. Наверное, нет. Неплохо для тебя. Ты работаешь в агентстве…

Клер не поверила своим ушам.

— Хантер, моя жизнь — не только работа в агентстве, — спокойно возразила она. — Не спорю, социальное положение и заработок имеют не последнее значение. Но главное в другом. Здесь мой дом, мои корни. Я чувствую себя частью Лост-Фолза, принадлежу ему всей душой. Это чувство дает мне силы и уверенность, делает счастливой.

— Забавно. Я помню времена, когда ты считала совершенно иначе. Говорила, как важно расстаться с прошлым, сбросить тяжкий груз, давящий на плечи; хотела увидеть мир; мечтала о новых впечатлениях, новом опыте; мечтала создать нечто свое…

Клер вздрогнула. Хантер позволил себе бесцеремонно напомнить о тяжелом времени, которое много лет назад пережила ее семья. Глаза женщины недобро сверкнули.

— Никто не давал тебе права вторгаться в мое прошлое. Мой отец…

— Я говорю не о нем. Я говорю о тебе. Ты всегда держала хвост пистолетом, независимо от того, что происходило в твоей семье и твоей душе. И вела себя так гордо, что умолкали самые яростные злопыхатели. Это всегда вызывало уважение. Но, оставшись здесь, ты лишила себя возможности одним ударом рассечь тугой узел обид и унижений прошлого. Они остались с тобой.