что их огромное количество не говорит о качестве происходящего между вами в постели. А я привык получать удовольствие на все сто процентов, а не жалкие двадцать-тридцать. К тому же, вы не мой типаж. Не люблю агрессивных… ммм… — он как будто бы специально тянул время, показывая, как нелегко ему подобрать замену слова «стерва», — …дам.

Вика подскочила со стула с перекошенным от ярости лицом.

— Да как вы смеете! Вы же совсем ничего про меня не знаете!

— Мне достаточно того, что вы готовы переспать с первым встречным. Что не очень положительно вас характеризует, — он даже не поднял голову от телефона.

— Да вы… Да вы… — Вика захлебывалась от ярости.

— А с таким легкомысленным подходом к вопросу половых связей я бы вам рекомендовал провериться и сдать анализы.

— Вы еще пожалеете!

Вика схватила свою сумку и в слезах выбежала из аудитории, а все ее подружки в шоке уставились на нового преподавателя. Казалось, в голове у них решается вопрос, что делать: поддержать подругу и нарваться на ярость Алекса, или остаться на местах.

Я оглянулась на них и поняла, что они не готовы рисковать, поэтому точно не пойдут ее успокаивать.

Вздохнув, я встала и стала быстро собирать вещи.

— Извините, Алекс, я вынуждена покинуть лекцию.

Как бы я не относилась к Вике, но мне было ее жаль и оставлять ее сейчас одну это жестоко. Но, не делай добра, не получишь зла, как говорится. Расплата за мою сердечность произошла тут же.

— Вы умираете?

— Чего? — непонимающе посмотрела я на него.

— Это единственный серьезный повод, чтобы встать и уйти.

— Может быть, в вашем мире это и правда единственный повод, а по-хамски относиться к людям считается нормальным. Но я росла там, где порядочность, сочувствие и милосердие ценятся превыше всего, — спокойно ответила я и, как мне показалось, с большим достоинством.

— Что ж, если вы выйдете из этой аудитории, то можете считать, что выше тройки за экзамен не получите.

— Вы серьезно? — я не поверила своим ушам.

— А вы услышали, что кто-то засмеялся?

— Но нам осталось учиться меньше двух месяцев! Вы не имеете права вот так приходить на такой короткий срок и рушить все, что было достигнуто до вас! Я иду на красный диплом!

Мне кажется, я даже покраснела от ярости. Непроизвольно сжала кулаки и старалась взглядом прожечь на этом французе огромную-преогромную дыру. Размером с арбуз. Не меньше.

— У вас есть выбор, — промурлыкал он и даже отложил свой телефон, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, с усмешкой смотря на меня.

«Для него это просто игры какие-то! Сидит и просто развлекается».

Я стремительно подошла и нависла над ним точно так же, как это делал он несколько минут назад.

— Вы жестокий, эгоистичный, самовлюбленный тип. Как жаль, что вы сейчас в роли преподавателя, иначе я бы себя не сдерживала.

Я часто и громко дышала от негодования, со злостью смотря в его глаза. Слишком много я сегодня натерпелась от этого типа.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он придвинулся ближе и прошептал очень-очень тихо:

— Поверь, мне сейчас тоже очень жаль, что мы в аудитории, а не в моей квартире.

Я шарахнулась от него, как от огня.

Я все правильно услышала?

Но, судя по его хищному взгляду, услышала я все верно.

Молча развернулась и, подхватив вещи, вышла, глотая слезы обиды. Мне было противно от этих невежливых и унижающих намеков. Хотелось поскорее помыться. За кого он меня принял? Он что, считает, что все девушки на планете должны с визгами счастья кидаться ему на шею? А от таких фразочек тут же падать к нему в постель? Как это низко…

— Юля! Юль! — услышала я и обернулась.

Ко мне подошел Ваня с горящими глазами.

— Юль, мы это… Мы все встали и вышли за тобой, — с довольной улыбкой выпалил он и победно посмотрел на меня, ожидая реакции.

А внутри меня все сильнее и сильнее нарастала паника. Бросив затравленный взгляд на Ваню, я молча кивнула и чуть ли не бегом умчалась от ничего не понимающего парня.

Паника.

Ужасное слово. Я надеялась, что оно исчезло из моей жизни навсегда.

Но нет…

Очутившись на улице, я стремглав забежала за угол, чтобы меня не было видно входящим и выходящим, и мысленно просила себя успокоиться.

«Так, Юленька, дышим, дышим… Все хорошо», говорила я про себя, прижавшись спиной к стене нашего университета.

Но в голове все равно всплывали старые, давно забытые воспоминания, от которых ком в горле становился все больше и мешал дышать.

«Нет, нет, нет…», шмыгнула носом и вытерла мокрые глаза рукавом.

Я сползла по стене, понимая, что сейчас могу просто упасть в обморок. Поэтому села на землю, чтобы не покалечиться, если это действительно произойдет.

Руки дрожали, но я умудрилась достать телефон и позвонить папе.

В трубке раздавались долгие гудки, но даже это начинало успокаивать, как и мысли, что папа сильный и умный. Он поможет, даже находясь далеко от меня.

И как только он взял трубку меня прорвало. Рыдания мешали говорить. Папа все громче и громче пытался выяснить, что случилось и где я. Но я не могла ничего сказать. Меня всю трясло.

— На улице. У стены, — наконец выдавила я из себя.

— У какой стены? — строго переспросил папа.

— У-у-уверниситета-а-а… — кое-как неправильно произнесла я и снова стала захлебываться от слез.

— Так. Мама сейчас вызовет тебе такси, а ты пока расскажи, что случилось, — папины четкие указания привели меня в чувство.

Прикрыв трубку рукой, он быстро и уверенно попросил маму не задавать лишних вопросов, а просто вызвать такси к моему университету.

Я сделала пару глубоких вдохов, настраивая себя на позитивный лад.

— Юля, доча, — папа аккуратно подталкивал меня выговориться.

— Пап, — жалобно пискнула я, — Папочка…

— Да, солнышко…

Собравшись с духом, сказала:

— Сегодня, впервые за много лет, я вспомнила последний день в детдоме.

И даже через телефон поняла, что папа нахмурился. Но он ничего не сказал.

— Впервые мне стало страшно, что мне снова придется отбиваться от пошлых приставаний и толпы обезумевших от гормонов мальчишек, — почти шепотом, едва шевеля губами, призналась я и подняла голову вверх, смотря на небо, чтобы снова не зареветь.

Папа шумно задышал, стараясь держать себя в руках.

— Солнышко, ты же понимаешь, что все в прошлом. Ты взрослая, уверенная в себе девушка, которая может за себя постоять, — начал успокаивать меня папа.

Я закрыла глаза, стараясь прогнать от себя все плохие мысли.

В конце концов,