И хотя судьбе Демьян подыграл, уступив своё место в бизнес-классе женщине со сломанной ногой, но пустое кресло рядом с Авророй всё равно — подарок провидения.

От переполнявших его эмоций Демьян не мог усидеть на месте, чем себя невольно выдавал. Но вряд ли Аврора, если и заметила его суетливость, связала её с чувствами, что он на самом деле испытывал. Что она действует на него как избыток кофеина, вызывая жар, учащённое сердцебиение, боль в солнечном сплетении, нервную дрожь. И какие демоны кишат в его душе. Вопят, скалятся, скачут. Требуют.

Конечно, ему пришлось прикидываться несведущим и задавать дурацкие вопросы, но он скорее откусил бы себе язык, чем сознался. Потому что меньше всего ей сейчас нужен ещё один человек, что в курсе её бед, скорее наоборот — ей нужен тот, кто будет знать ровно столько, сколько она готова ему рассказать, и ни слова больше. И Демьян готов стать этим человеком.

— Ну, ладно, — выдохнула Аврора. — Раз кроме меня некому.

Человеку нужна помощь, и это не обсуждается — такое она приняла решение.

Наверное, дело даже не в клятве Гиппократа, такая она, видимо, есть — до тошноты правильная, решил Демьян. Чёрное или белое, никаких полутонов: нужна помощь — она врач, муж изменил — развод, пациент умер — её вина, мужик гуляет — козёл.

Видел Демьян, видел осуждение в её взгляде. И хотел бы ошибиться, но, наверное, эта правильность, кроме прочего, Демьяна и заводила. Ну какая честь — подцепить девушку доступную и откровенно в тебе заинтересованную, а вот соблазнить Святую Аврору, мадам Безупречность, госпожу Недоступность, жену Валерия Романовского…

Нет, он не ставил себе целью её соблазнить, не сказал: сделай это или умри, не обрёк её на себя только потому, что так решил, он просто почувствовал нечто, похожее на вызов, на желание быть с ней, хотя бы рядом, защитить, оградить, заслонить собой и во всех смыслах слова завёлся.

Безусловно, Демьян оценил и мужество этой хрупкой женщины: рискуя быть узнанной, навлечь на себя гнев, осуждение и косые взгляды, Аврора Романовская не смогла остаться в стороне, сняла бейсболку, что упрямо натягивала на глаза, пока они разговаривали, поправила собранные в хвост светлые, словно выбеленные солнцем, волосы, встала.

— Я пойду с вами, — тут же поднялся Демьян. — Вдруг понадобится помощь.

Она не стала возражать.

«В конце концов, если буду лишним, — подумал Кораблёв, — меня выпроводят стюардессы».

— Вы доктор? — подскочила одна из них навстречу Авроре.

Стюардесса сидела на корточках перед бледным мужчиной лет шестидесяти, когда вслед за Авророй Демьян заглянул за шторку, отделяющую бизнес-класс от остального салона.

— Я хирург. Что случилось? — присела на её место Богиня Утренней Зари Романовская.

Глава 7

— Пульс сто восемьдесят, — сказал мужчина, тяжело дыша.

Демьян к медицине имел отношение, которое можно выразить двумя словами: иногда болел, но даже он видел бешено пульсирующую на шее мужчины жилку, даже он знал, что нормальный пульс — семьдесят, сто восемьдесят — это угрожающе много.

У врача Романовской, видимо, не было оснований не доверять электронному тонометру, показывающему озвученные цифры — перепроверять она не стала. Спокойная, сосредоточенная, собранная.

«Чёрт! От неё не оторвать глаз, — выдохнул Демьян. — Доктор. С большой буквы».

— Что есть в аптечке? — повернулась она к стюардессе.

— Сейчас, — та вышла.

— Нажмите на глазные яблоки и подержите секунд тридцать, — сказала Аврора мужчине.

Он двумя руками надавил на глаза. Стюардесса вернулась с аптечкой.

Аврора стала перебирать коробки с ампулами.

— Давайте посмотрим сейчас, — уложив руку мужчины, которую поверх закатанного рукава рубашки сжимала манжета тонометра, она включила прибор.

И когда тот пропищал, закончив замер, покачала головой.

— Сто шестьдесят — слишком много для пульса, а девяносто на шестьдесят — слишком мало для давления. Сердце компенсаторно пытается поднять давление, учащая пульс, — объяснила она. — Но безуспешно. Превентивными мерами не обойдёмся. Давайте, ещё попробуем поднять ноги. Поможете мне? — обратилась она Демьяну.

— Да, конечно, — с готовностью согласился он.

И всё, что от него требовалось, выполнил с точностью: ухватил ноги мужчины за лодыжки, поднял, подпёр собой.

— Пульс опять поднимается, — обессилевшим голосом сказал «больной».

Где-то Демьян его видел. Кажется, мужик давал интервью журналистам в аэропорту. О чём — Демьян не прислушивался, да и не до того ему было: Есения требовала внимания, Нина переживала, что Полина угрожала разводом. Сестра с племяшкой приехали его проводить, жена устроила сцену. Нина пыталась её отговорить, Полина ничего не хотела слышать.

Демьян, находясь меж двух огней, гадал, чего он хочет больше: что жена, как обычно, одумается, остынет, перебесится — это не первый её ультиматум, или ему до чёртиков надоело — пора подписать грёбаные документы на развод и покончить с этим.

С её внезапным желанием таскаться самой и таскать Демьяна по врачам, сдавать сперму, кровь, мочу и прочие жидкости организма, чтобы убедиться, что он здоров, не является носителем каких-нибудь опасных, несовместимых с её генами генов. И прочими прелестями осознанного материнства: нет табаку, нет алкоголю, позитив, свежий воздух, спорт, здоровое питание, ведь его жена решила ответственно забеременеть.

Именно сейчас.

Когда Демьян получил реальную возможность заработать, расширить производство, перейти на промышленные объёмы. Возможность, что не так часто и выпадает, порой один раз в жизни.

Когда он готов как проклятый вкалывать, чтобы реализовать эту возможность.

Когда уже подписал контракт на участие в большом историческом фестивале, где планирует заработать необходимые средства, его жена после пяти лет раздумий, категорического «рано», «я не хочу детей» и жёсткой контрацепции, вдруг созрела.

У Демьяна возникло стойкое ощущение, что ему назло, в пику, наперекор, словно специально старалась прогнуть под свои желания, заставить подчиниться, поставить их интересы выше его. Ребёнок — это же «наше», общее, будущее, а твой завод… (здесь жена презрительно морщилась).

И в другой раз Демьян, не задумываясь, выбрал бы первое — сохранить брак, не полетел бы на форум, что, кстати, был никак не связан с контрактом, так рядовое мероприятие, которое не грех было и пропустить, но даже обрадовался, что пришлось. Знал, чем ему это грозит, но не стал сдавать билет, как настаивала жена, не остался, как уговаривала сестра, не передумал, не поехал домой с букетом, подарком из ювелирного бурно мириться — как делал обычно…

Кто этот высокопоставленный мужик в дорогом костюме Демьян так и не вспомнил.