— Куда она уехала?　

— Она?　

— Куда она уехала?　

— Понятия не имею, о ком...　

— А я думаю иначе.　

Последовала короткая, не больше секунды, заминка, за которую Реза Фарасати понял, о ком речь, и, возможно, успел потешиться рыцарской мыслью защитить Вэл. Впрочем, в свете его собственного плачевного положения и близости ножа к яичкам благородный порыв оказался недолгим.　

— Вэл, что ли?　

— Ну да, разве что еще одна из твоих шлюх называется тем же именем.　

Фарасати на мгновение опустил голову, словно созерцая кровавое пятно, украшающее левый сосок.　

— Вы... э-э, ее муж?　

Брин впервые за ночь рассмеялся с неподдельным весельем.　

— По-твоему, я пришел расквитаться за то, что ты сделал меня рогоносцем? Правдоподобно, пожалуй, только причина не в этом. Нет, я лишь трахал ее, как и многие другие, но в моем случае... скажем так: мне бы хотелось возобновить знакомство с мисс Петрильо в память о старых добрых временах. Но сначала нужно узнать, где она и когда вернется. Или ты просто затрахал ее до такой степени — неплохой каламбур, да? — что она побросала вещички в чемодан и умчалась в ночь?　

Фарасати провел языком по окровавленным губам.　

— Если я отвечу, ты уйдешь? Не будешь меня больше мучить?　

— Конечно.

— С какой стати мне тебе верить?　

— Разве у тебя есть выбор?　

— У меня есть деньги. Не здесь, в банке. Я мог бы...　

Перекинув нож в левую руку, Брин правой отвесил пощечину.　

— Я не нуждаюсь в твоих деньгах. — Встав, он с царственным видом описал пируэт перед еще не отошедшим после удара Фарасати, — Я богат, знаешь ли. Как она. Семейные деньги. Унаследовал от своего богатенького... отца. Могу путешествовать, куда пожелаю, делать, что пожелаю... — Он шутливо сделал выпад ножом в сторону Фарасати. — Убивать, кого пожелаю.　

Капля крови из ранки меж глаз сорвалась с кончика носа на грудь Фарасати.　

— Я не знаю, вернется Вэл или нет. Она обещала позвонить, но так и не позвонила.　

Брин поцокал языком.　

— Как это в ее духе, все такая же безответственная. Ну и где же она?　

— Уехала в Гамбург.　

— Тоже очень в ее духе — взяла и укатила с бухты-барахты в Германию. Это все?　

— Несколько дней назад Вэл разговаривала по телефону. Не знаю, с кем и о чем, но после этого она сразу же решила лететь в Гамбург. Я отговаривал, но она вес равно меня покинула.　

— Да, — чуть нахмурившись, сказал Брин, — и это очень в ее духе.　

— Вэл отправилась на аукцион.　

— На аукцион? Вэл? — Брина прорвало на смех. — И что же она собралась купить?　

Представлять, как знакомая ему женщина сосредоточенно разглядывает антикварные шкафы, редкие книги или еще что-нибудь, неспособное на пот, вздохи и оргазмы, было слишком забавно.　

— Не знаю.　

— У нее совершенно нет вкуса. Что ей могло понадобиться?　

— Не знаю.　

— Ее гостиница. Где она забронировала номер?　

— Не знаю. Может, Вэл что-то и говорила. Мы... мне было не до того.

Сверкнув, нож отхватил кусочек мяса с живота Фарасати.　

Кровь закружила над раной, будто алый язычок.　

— Я не помню, в какой гостинице.

— Но Вэл обещала позвонить?　

— Да. Обещала.　

Брин принялся наматывать круги.　

— Вэл никогда не позвонит, никогда не вернется. Боюсь, я знаю ее куда лучше, чем ты. Проводил с нею время раньше и намерен провести снова, причем отменно. В высшей степени отменно.　

Брин подошел к стулу сзади и облокотился. Член в стильных трусах начинал отвердевать. Нежно потягивая за густые волоски, он пробежался обеими руками по окровавленной груди Фарасати и, приостановившись там, откуда отхватил кусок мяса, запустил палец во влажную лунку.　

— Ты ведь не стал бы врать? Не стал бы неблагоразумно защищать эту шлюху?　

— Нет, конечно, нет!　

— Знаешь, она обычная шлюха, не более. Трахалась с сотнями мужиков. Сама мне говорила. Мы, бывало, болтали в кровати. Только я свои лучшие истории, разумеется, придержал. Те самые, что заканчиваются убийством постельных партнеров. Она не знает меня. Настоящего то есть. А вот ты можешь познакомиться, если не вспомнишь название той гостиницы, и живо!　

С общей лестницы донеслись шаги. Мужской и женский голоса разговаривали на незнакомом Брину языке. Фарасати вдохнул поглубже, собираясь закричать.　

Зажав рот парня ладонью, Брин поднес нож к его глазам.　

— Тише, тише. Нельзя звать на помощь. Только не теперь, ведь впереди гвоздь программы.　

Он обошел стул и одной рукой поиграл ножом под носом у Фарасати, а второй вытащил из брюк набухший член.　

— Чем мне по душе Вэл, — словоохотливо продолжал Брин, — так это тем, что у нас одинаковые вкусы в плане мужчин.　

Он смаковал ужас иного рода, заплескавшийся в глазах Фарасати. В какой-то момент по мужчинам определенного типа было трудно понять, что пугает их больше: фаллоподобный нож, посягающий на их жизнь, или ножеподобный фаллос, посягающий на мужественность. Раздвинув ноги, Брин оседлал колени Фарасати и уперся отвердевшим пенисом ему в рот.　

— Уберись от меня! — прошипел Фарасати.　

— Но я нуждаюсь в облегчении, сам видишь, а Вэл где-то шляется и не может выполнить свои женские обязанности, иначе наверняка с радостью обслужила бы нас обоих. Давай-ка проверим, — ухмыльнулсяБрин, нашарив между сжатых бедер парня его темные мягкие гениталии, — насколько тебя все это возбуждает.　

Впервые за все время на лице Фарасати мелькнула эмоция, отличная от чистого ужаса.　

— Оставь меня в покое, — процедил он сквозь зубы. — Я рассказал все, что ты хотел, а теперь проваливай, педрила хренов.　

Брин заливисто рассмеялся. Ему нравилось, когда подневольные любовники прохаживались насчет его сексуальных пристрастий. Словно их слова что-то меняют. Словно ему до них дело. Словно Вселенная не одна гигантская пизда, не одно огромное очко, только и ждущие, чтобы их трахнули.　

— Педрила? Moi? Боже, я ранен в самое сердце. Как ты мог сказать такую гадость? — Брин согнулся пополам от смеха, его член колыхался почти у самого лица Фарасати.