Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он двинулся прочь, и Вэл позволила ему уйти... примерно на шесть шагов. Затем любопытство взяло верх над гордостью.
— Постой, ты прав. Я пришла в «Дас К***» не за твердым членом, а за информацией.
Впрочем, у Маджида, похоже, было и то и другое. Узкие джинсы, облегавшие его как вторая кожа, обрисовывали дерзкую выпуклость.
— Что ты можешь мне рассказать? — спросила Вэл.
— Здесь, на улице, ничего. Но я живу совсем рядом. Конечно, уже поздно, однако, если ты не очень устала...
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты действительно был в Городе? Или хотя бы разговаривал с Сантосом до того, как ему так некстати отрезали язык?
— Всему свое время. Прямо сейчас мне надо курнуть.
Он взял Вэл под руку и повел тихими, извилистыми улицами, где хозяйничали одни бездомные кошки да изредка попадался случайный бродяга. По пути Маджид развлекал Вэл рассказом о себе: он давний завсегдатай «Дас К***», учился всему сам и много путешествовал, порой работает массажистом и сведущ в шиацу, рейки и прочих, оставшихся неупомянутыми, техниках, а в Германии лишь по временной визе и до зимы собирается перебраться в более теплый климат.
— В Город, что ли?
— Возможно. Вспомнить бы еще, как туда добраться. Он очень далеко.
Больше на эту тему Маджид разговаривать не пожелал.
Его жилье в конце обветшалого отеля из разряда тех, где номера сдаются на час, а простыни покрыты подозрительными пятнами, привело бы в ужас любого человека с клаустрофобией. Сначала они шли по узкому, словно в катакомбах, коридору, затем — через замусоренный двор и два пролета карабкались по извилистой лестнице с таким низким потолком, что пришлось согнуться в три погибели. Вэл чувствовала себя так, словно входит во владения скрытого троглодита.
Наверху лестницы Маджид отомкнул наружную дверь в свое покинутое обиталище. За ней оказался очередной неприглядный коридор, затем комната, что пахла травами и ладаном — густым ароматом разрушающихся храмов и запущенных садов. Парчовое покрывало на узкой кровати местами протерлось почти до дыр и мело золотой бахромой по грязному полу. Скудная обстановка. На стене — распятие, на подоконнике — коллекция курильниц и свечей всех форм и размеров: золотой Будда, баночка в технике перегородчатой эмали, терракотовая пагода.
Маджид зажег несколько свечей и ароматическую палочку. Комнату наполнил слащавый запах отцветающих орхидей или гниющих камелий.
— Добро пожаловать в мое скромное убежище.
Вэл протянулась погладить соблазнительную выпуклость в паху Маджида, но он отвел ее руку и, поцеловав в надушенное запястье и ладонь, положил себе на плечо.
— Не боишься? Все-таки сейчас ночь, а ты в комнате почти полного незнакомца.
Вэл пристально посмотрела в его чуть раскосые глаза. Она бывала с опасными мужчинами и прежде, более того, их предпочитает. Ее жизнь — сплошной риск, так зачем сейчас менять привычки?
— По-настоящему я боюсь лишь одного — лишиться свободы делать, что нравится, ехать, куда хочется.
— Вот как? — рассмеялся Маджид. — А что, если я прикую тебя к кровати и уйду? Просто уйду?
— Что ж, звучит возбуждающе.
— Но вдруг я не вернусь?
— Вернешься.
— Ты так в этом уверена? Возможно, однажды мы выясним.
Нежно, без неподобающей спешки и пыла, он принялся избавлять ее от одежды. Вэл не сопротивлялась. Движения длинных пальцев гипнотизировали, расслабляли. Его губы осыпали поцелуями шею и веки, соски и промежность, все еще влажную после Сантоса. Проворный язык кружил, обводя пухлые изгибы от клитора до сморщенной дырочки между ягодиц.
— Твоя очередь. — Вэл опустилась перед Маджидом на колени и, расстегнув ширинку, взяла в рот его набухший необрезанный член. Сдвинув кожицу, она обвела языком бархатную головку, а затем заглотила его на всю длину.
Маджид даже не думал раздеваться. Возможно, ждал, что она сама снимет с него одежду. Вэл встала и начала расстегивать пуговицы на его жилете. Затем принялась за рубашку и, расправившись с десятком крошечных жемчужных пуговичек, раздвинула черный шелк — взгляду открылись женские груди, сплюснутые бюстгальтером, который был скроен так, чтобы они казались меньше и незаметнее.
Вэл и раньше видела транссексуалов, но никогда не занималась с ними сексом. Тело Маджида оказалось для нее полной неожиданностью.
Она попыталась скрыть удивление, но, по всей видимости, то все же мелькнуло у нее на лице. Маджид улыбался, наверное уже не в первый раз наслаждаясь ошарашенным видом новой любовницы.
Вэл через голову сняла с него тесный лифчик. Груди оказались неожиданно полными, с маленькими подрумяненными сосками, темными, будто земляничины. Вэл втянула одну, и Маджид со стоном изогнул спину.
— Ты мужчина, но собираешься стать женщиной?
Маджид со смехом потянул ее в кровать.
— Не угадала.
— Женщина, э... но собираешься стать мужчиной?
— Холодно.
— Ну, тогда...
— Почему бы тебе не раздеть меня совсем?
Вэл, нагнувшись, сняла с Маджида обувь и носки и потянула вниз джинсы. Узкие бедра приподнялись, и член выпрыгнул на свободу. В основании виднелась пара маленьких, но прекрасно сформированных яичек, а за ними, там, где у большинства мужчин находится промежность, — влажная щель, выбритая гладко, как яйцо. Она вытаращилась на Вэл — глаз, обрамленный розовыми мясистыми веками.
— Вагина... — Вэл изумленно уставилась на такое чудо, а затем прикоснулась к сочным лепесткам и запустила в Маджида палец. Тот напряг внутренние мышцы, сжимая его, как тисками, и рассмеялся снова. Груди и член заколыхались, беспокоя своим раздражающим сочетанием.
За все время путешествий, за годы секса в странных местах среди чужих людей, Вэл никогда не встречала никого похожего и теперь, столкнувшись с таким дивом, одновременно возбудилась и пришла в благоговейный трепет. Быть сразу мужчиной и женщиной — вот он, оптимум, всегда считала она. Остальное — ущербные состояния, принимаемые за норму в обществе, которое способно воспринять лишь половину спектра эротических ощущений.
— Ты великолепен, — сказала она Маджиду. — Прекрасен. Не похож ни на что.
— Ни на кого, — поправил ее он, подчеркнув «кого». — Пойми, я не какой-то там уродец, хоть порой слышал в свой адрес слова и похуже. Это называют гермафродитизмом.
— Когда ты родился, твои родители... как они восприняли то, какой ты?