Александр, расстегнув клипсу ножен, вытянул нож. Продолжая напряженно вслушиваться, коротко стукнул обухом клинка по ствольной коробки «ВАЛа»:

— Дук, дук. Дук, дук.

— Цок, цок, — тут же прозвучало сквозь сыплющую муку с небес.

— Носорог, проверь что-почем? — Кайда тронул плечо старшего лейтенанта. — Не лопухнись, возможны варианты. Я на подстрахуе. Остальные прикинулись ёлочками. Работаем!

Глава 3. «Салям алейкум, генацвале!»

Контрольно-следовой полосы здесь, конечно, отродясь не было. Из инженерных заграждений только пограничные столбы с некой периодичностью, да на паре-тройке участков спирали «Егозы». Но, тропка имела место быть. Тянулась параллельно КСП, то приближаясь, то отползала чуть. Кто протоптал дорожку, пограничники ли, нарушители государственной границы … Не суть. Ситников явно двигался этим маршрутом даже не во второй раз. Уверенно вышагивал, не глядя под ноги. Да, ещё и головой крутил при этом. Хотя темень висела, не только глаз, можно и двух разом лишиться. Группа как бы растворилась среди таких же. Шестеро парней майора разделившись на две тройки, двигались в «голове» и арьергарде.

— Таким-то галопом и за час в точку выйдем, — стараясь не сбить дыхание, в три приема выдал Александр. На тропе ям-каменюк не было, но тут тебе не штрассе в тридцать метров шириной и накатанным асфальтом.

— Это насчет привала? — не оглядываясь, поинтересовался Ситников. — Или скороходов попридержать?

— Лучше привал, — не жеманясь ответил капитан. — За одним и прикинем известный предмет к носу.

— Лады, — сговорчиво согласился майор, тут же издав странный звук, нечто среднее между собачьим тявканьем и детским плачем. Он сделал четыре шага и остановился. Кайда, подойдя, скинул с плеч тактический ранец:

— Располагайся. В тесноте, да не в обиде.

— Благодарствую, — пограничник присел на импровизированный табурет и ослабил ремни разгрузки. — Зато шептать нужды нет.

— Дико извиняюсь, — улыбнулся капитан, устраиваясь на оставшийся свободным … рюкзака. — Так понимаю, звуковым сигналом кого-то подрожали или …?

— Лисица. Их тут, как конь …, — майор, отпив из фляги, прополоскал рот и проглотил воду. — Рыжая — сущий попугай. Болтает на все голоса.

— Нам пора, — Кайда аккуратно свернул в четверо карту и поднял глаза на майора. — Увидимся.

— А, то, — подмигнул Ситников. — Коридор обеспечим по-любому, даже если курбаши на Абрамсе припрутся. Про две зелёные ракеты не забудь! Ждать будем здесь.

— Дак, вроде сопредельная территория?

— Да, ты, что? — от удивления майор даже открыл рот. — Мама дорогая, я и не заметил.

Капитан фыркнул:

— Ладно, покедова.

Двигаться берегом горной речушки ещё то развлечение. Камни, на манер обмылка в общественной бане, так и норовят выскользнуть из-под подошвы тактических ботинок. Штатные берцы для таких прогулок ну не как. Нога, точно в колодке. Может и не вывихнешь, но навернуться можно качественно. Словом, треккинг не для слабонервных.

Еремеев, шагавший в головном дозоре, был различим только по пояс. Да, и то, если смотреть снизу-вверх. Рассвет ещё паинькой топтался у дальних вершин, а туман вот он. Завис нагло в гнусной неподвижности.

— Мля, как в здешних палестинах казачки поручика Лермонтова в рейды хаживали? — Морозов дернул подбородком. Они, выбрав место для пятиминутного привала у груды здоровенных валунов, коими не зазорно баловаться и Гераклу, жевали горький шоколад. Хоттабыч, чья очередь выпала пребывать в головном, бдил метрах в сорока впереди. Туман, что бабушкин плед ветхий от времени и моли, изрядно прохудился и теперь утреннее солнце лезло сквозь частые прорехи.

— Обыкновенно. Ежели с гуталином напряженка, мажут «прохоря» жиром густо, — Николай, с явным сожалением оглядел последний квадратик шоколадки, вздохнул и закинул в рот. — И, айда на боевые. Тогдашние абреки не чета нынешним отморозкам. Люди с понятием. Дадут клятву зарезать, сдохнут, но зарежут.

— Ага. Или передумают, — капитан, допив остатки воды из фляжки, приподнялся. — Байки всё. Люди — они человеки, подвержены сомнениям, слабостях, грехам. Увы.

Он, не разгибаясь в полный рост, аккуратно прошел по плоским камням, выбирая место поглубже и наполнил фляжку.

Хоттабыч вдруг остановился и полуобернувшись поднял левую руку с открытой ладонью. Затем медленно присел, придерживая Mannlicher на спине левой рукой за приклад. У АКСУ с откинутым прикладом, висевшего на правом боку, он обхватил пистолетную рукоятку. Указательный палец лег на предохранитель рефлекторно. Шедшие следом повторили маневры товарища.

— С какого … шухер? — Кайда, после условного жеста, короткими перебежками добрался до старшего лейтенанта. Тот, переместившись за небольшой камень, улегся на живот.

— Мост. Метров двести, — Хоттабыч кивнул вниз по течению речки.

— Значится до Андаки дошкондыбали, — капитан поднял бинокль к глазам. — Ну, слава те …

— В лес шхеримся? — полуутвердительно произнес старший лейтенант. — Местечко открытое. Сидим, как блоха под микроскопом.

— Ага. Судьбу за причиндалы лишний раз дергать не след, — Александр опустил армейский БПЦ. — Обувай скороходы и марш-марш тропу торить.

— Понял, — покладисто выдохнул Хоттабыч и, скинув одну лямку, стянул со спины ранец. Отстегнув притороченные снегоступы, стал обувать. Кайда, обернувшись, сделал знак Носорогу и Морозову. Спустя две минуты вся троица по следам старшего лейтенанта брела к зарослям тальника на пригорке. Кустарник умудрился сплестись так, что через его четырехметровую полосу пробивались минут пятнадцать. Даже снегоступы пришлось скинуть.

— Джунгли япона-матрена, — Носорог вытер шерстяной шапочкой пот с лица, когда заросли оказались пройдены. — В снегах Килиманджаро.

— Согрелись? — капитан вновь нацепил снегоступы. — Вот и ладушки. Двинули шустренько, не то озябнем до хрустальности.

Дорожный мост в один пролет к шедеврам архитектуры не относился, но …

— Фундаментальная хреновина, — Еремеев, оперевшись спиной о ствол дерева, разглядывал в оптику сооружение. — Слава Богу не надо изничтожить его в хлам.

— Да. Чтобы разнести вдоль и поперек кило триста взрывчатки переть на себе пришлось бы, — капитан то разглядывал карту, то прикладывал бинокль к глазам. — Треба сладить всё на грани фола.

— Работаем по вновь утвержденному плану? — попытался повторить интонацию папановского Лелика Андрей.

— Скажем так, пару-тройка завершающих мазков к монументальному полотну «Салям Алекум, генацвале» лишними не будут.

— Граждане пассажиры! Устраивайтесь удобнее, — с невинным выражением лица изрек Морозов. — Поезд дальше не идет по техническим причинам. Пропускаем встречный товарняк.

Трафик, честно сказать, был так себе. За три часа наблюдения два авто. Одно туда, и оно же обратно. Да, и тот «Буханка» сельской почты. Оно понятно тут тебе не автобан Берлин-Гамбург. Проселок по сути. Связывает пяток полузаброшенных деревушек-поселений. К слову сказать, мимо Муцо прошмыгивает по касательной.

— Опа, командир! Походу наши клиенты, — встрепенулся Хотабыч, наблюдавший за дорогой. — Цельный кортеж. Хотя, по стилю собачью свадьбу напоминает.

— Ну-ка, — Кайда, лежавший ничком, приподнялся на локтях и приник к оптике БПЦ. — Они, родненькие. Gud! Катят глисты. Чтоб вам … шашлык тухлый поперек пищевода.

Головным мчал, превращая снежно-водяные лужи в брызги, приземистый «Хамви» похоронного