Сами сестры, уже будучи старицами, говорили: «Все, что ни предсказал отец Григорий, все до последнего словечка сбывается и поныне, все сейчас и слышим, и видим».

Одна женщина была замужем и вела строгую благочестивую жизнь. Однажды старец сказал ей:

— А у отца Григория будет много гусей, а еще у отца Григория будет монах.

Этим он предсказал, что ее семья будет служить Богу и в ее роду будут священники, а один из них станет монахом. В будущем у этой женщины родились две дочери, одна из которых осталась девицей, а вторая вышла замуж и имела много детей. Ее сыновья, как и предсказал отец Григорий, стали священниками, а один из них с юности посвятил себя Богу и принял монашеский постриг. Как-то, проходя мимо одного места, отец Григорий сказал:

— Здесь казна построит дом, да только жить в нем никто не будет.

Так и случилось. В этой деревне был пожар, одна женщина все время провела на каланче и свой дом тушить не побежала. За это «казна» отстроила ей избу на том самом месте, где указал старец. Но в силу обстоятельств ей и ее семье жить в этом доме не пришлось.

Как и Василий Афанасьевич, отец Григорий окормлял девиц, посвятивших себя Богу. Уже будучи в преклонных годах, он был для них настоящим отцом и наставником. Зная великую пользу смирения, отец Григорий не упускал возможности воспитывать эту добродетель в своих послушницах.

Но строгость его была растворена отеческой любовью и заботой. В будущем девушки, кто в ссылках и лагерях, а кто просто в тяжелых жизненных обстоятельствах, с благодарностью вспоминали своего наставника, пройдя у него суровую школу смирения. Собиралось девиц около отца Григория — до ста и более. Старец учил их молиться, петь и читать по-славянски, так что многие из них впоследствии стали замечательными певчими и уставщицами. Бывало, что, собираясь у отца Григория, девушки подолгу пели канты и стихи, и только под вечер мать Феня кормила их, давая лишь горькую редьку без хлеба. Помимо послушниц, было у старца и несколько учеников. Одного из них он долго не принимал, проверяя его твердое намерение и решимость быть верным Богу. Восемь раз отец Григорий бил палкой приходящего к нему юношу и только на девятый впустил и повел его к себе во двор.

С приходом к власти «новых хозяев» для верующих наступили времена тяжелых испытаний. Когда случился революционный переворот, отец Григорий, взобравшись на колокольню Николо-Чернеевского монастыря, три раза ударил в большой колокол и сказал:

— Теперь правды нет, правда ушла на небеса.

Вскоре стали закрывать храмы, и начались гонения на веру.

Удивительный случай, происшедший в эти тревожные годы, рассказывала мать Анисия, будучи его участницей.

В то время отец Григорий не переставал молиться за своих собратьев по вере. Он просил Бога уберечь от большевиков села и деревни той местности, в которой подвизался и которая была ему родной. Однажды ночью, когда все уже отдыхали после трудового дня, отец Григорий вдруг разбудил девиц и, ничего не объяснив, велел им бежать за ним. Бежали по пашне и кустам, по оврагам, падая в темноте, изнемогая от усталости. Девушек одолело смущение:

— Не случилось ли что со старцем? Не повредился ли он умом? — недоумевали они.

Но, отгоняя подобные мысли, продолжали бежать. Вдруг на горизонте появились первые солнечные лучи. Старец в изнеможении упал на землю со словами:

— Не успели…

Не успели они добежать до одного села, сделав за ночь огромный крюк вокруг Конобеева и Ялтуново. И лишь немного оставалось до Борков, когда восходящее солнце остановило старца и его послушниц. Как потом стало известно, в эту ночь из Шацка выдвинулся отряд чекистов и красноармейцев, имевший негласный приказ расстрелять до восьмидесяти особенно активных верующих и в их числе духовенство трех сел: Конобеева, Ялтуново и Борков. На полпути к Конобееву отряд развернулся, получив приказ идти обратно, не попал он и в Ялтуново. В Борках же, обежать которые не успел отец Григорий, было расстреляно шесть человек и среди них настоятель храма святителя

Николая отец Димитрий Петропавловский — благочинный округа. Произошло это в 1918 году во время известного Тамбовского крестьянского восстания, когда было расстреляно много крестьян и духовенства. Старец сохранил и уберег два своих села, а его послушницы стали причастны к этому подвигу.

Отец Григорий прожил очень долгую жизнь. Сто тридцать лет — возраст невероятный для нашего времени, но все знавшие подвижника подтверждают, что именно столько и было ему в момент кончины. Но отцу Григорию не суждено было умереть на родине. Как и многие другие, он был вывезен властями. Поводом к этому послужило то, что деревенские мужики часто ходили к старцу за советом, а жены ревновали своих мужей к его послушницам. Они нажаловались на отца Григория и тем самым помогли гонителям. Следователь, узнав на допросе о жизни праведника, смягчился и решил не давать дальнейшего хода его делу, а ограничиться высылкой из Шацкого района. Рассказывают, что было отцу Григорию в то время уже сто четыре года.

В селе Жёлчино, расположенном недалеко от Рязани, куда вывезли старца, была церковь, в то время еще действующая. Священник этого храма и все верующие полюбили отца Григория и проявляли о нем заботу. Батюшка завещал похоронить его вместе с собой у алтаря, сказав:

— Этого старичка положите в мою могилу.

В этом селе и провел подвижник оставшиеся годы своей жизни, там он скончался и был похоронен верующими. Сестры рассказывали, что еще несколько раз при жизни отца Григория они приезжали в Жёлчино, чтобы посетить своего наставника.

Отец Григорий хоть и не был монахом, но жизнь его была по-настоящему святой. «Монахом не был, а мертвых воскрешал», — говорили о нем впоследствии матушки. Почитая и не отвергая путь монашества, он и в своих послушницах воспитывал уважение и благоговение как к монашескому чину, так и к сану священному, учил чтить благодать священства как великую святыню. Но путь, который Господь определил