— Красота какая! — задохнулась я. Поппи с улыбкой сжала мою ладонь. Через несколько минут перед нами открылась настоящая парижская панорама, и у меня захватило дух: в вечерних сумерках на фоне сочного розового заката возник мягкий силуэт Эйфелевой башни. Бешено застучало сердце — мы ехали мимо пешеходов и дорожных знаков по улицам, дышащим историей и традициями.

Когда мы перебирались через Сену, я увидела огромный Лувр, величественную Консьержери и роскошный Отель-де-Виль. Заходящее солнце таяло в реке, и вода мерцала изнутри нежным пастельным светом. Ничего красивее в своей жизни я еще не видела.

— Добро пожаловать в Париж, — тихо произнесла Поппи.

У меня уже появилось чувство, что я приехала домой.

— И какой он, этот Гийом Риш? — спросила я, бросив сумки во второй комнате небольшой квартирки, где мне предстояло прожить несколько недель.

Поппи слегка ввела меня в заблуждение, назвав свое жилище «просторной двухкомнатной квартирой». На самом деле она была площадью не больше пятисот квадратных футов, а в моей комнате можно было раскинуть руки и коснуться обеих стен. Единственное преимущество этой квартиры — и огромное преимущество, надо сказать, — заключалось в том, что Эйфелева башня была всего в двух кварталах от нас: изящная конструкция из железа возвышалась над соседними домами. Всякий раз, когда я смотрела в окно гостиной, у меня перехватывало дыхание.

— А, Гийом… У него очень красивый голос, — уклончиво ответила Поппи. — Хочешь cafй au lait?[3]

— Еще как! — улыбнулась я.

Поппи ушла на свою крошечную загроможденную кухню и начала возиться с ярко-красной кофеваркой, которая шипела и плевалась, когда Поппи нажимала на ручку.

— А он талантлив? Гийом Риш? — упорствовала я, — Никогда не слышала, как он поет.

— О да, очень даже! Посыпать сверху корицей или украсить взбитыми сливками?

У меня закралось подозрение, что Поппи нарочно уходит от ответа.

— Так здорово, что ты с ним работаешь! Он сейчас жутко знаменит, — предприняла я третью попытку, — Ходят слухи, что он встречается с Дженнифер Энистон.

— Это всего лишь слухи! — выпалила Поппи.

— Откуда тебе знать?

Она хитро на меня покосилась.

— Потому что я сама их пустила! Моя задача — поднять шумиху.

Я изумленно уставилась на подругу.

— А сплетни о том, что он хочет усыновить ребенка из Эфиопии, как Брэд Питт и Анджелина Джоли?

Поппи скромно улыбнулась.

— Тоже моих рук дело.

— Но ведь именно из-за этого Риша стали называть «святым Гийомом»! — воскликнула я, — Неужели в этом нет даже доли правды?

— Ни капельки, — подмигнула мне Поппи.

Когда мы устроились на диване с чашками кофе, я вновь подняла тему:

— Ну, хорошо, что ты можешь о нем рассказать? Он и в жизни само совершенство, как пишут в журналах? Или это тоже ты выдумала?

Диван был бугристый, а на потолке я заметила разводы, но желтые маргаритки за окном и причудливая крыша напротив придавали квартирке особый шик. Я отхлебнула кофе.

— Ну… — Поппи словно лишилась дара речи, что было совсем на нее не похоже. — Да, он чудесный. Будешь круассаны? Я купила их утром в булочной на углу.

— С удовольствием! — ответила я, вдруг жутко проголодавшись.

Поппи вскочила с дивана и исчезла на кухне, откуда вскоре донесся шорох бумаги.

Я подошла к книжной полке, на которой громоздилось штук сорок изданий из серии «помоги себе сам» с названиями: «Как обольстить любого», «Сорок мужчин — сорок свиданий», «Мужчины любят стерв», «После использования — выбросить». Я покачала головой и улыбнулась. Поппи всегда была чересчур увлекающейся натурой, но я понятия не имела, что ее очередная мания — популярная психология.

— Ничего себе коллекция! — сказала я, когда Поппи вернулась с двумя невероятно аппетитными и мягкими круассанами.

Она взглянула на книжную полку и гордо улыбнулась.

— Это точно. Они изменили мою жизнь, Эмма.

Я озадаченно приподняла брови.

— Изменили твою жизнь?

— Еще как! — с жаром ответила Поппи, сверкнув глазами. Она взяла меня за руку, и мы снова уселись на диван. — После Даррена… ну, скажем, я немного спятила.

Я понимающе кивнула. Даррен был, в сущности, ее Бретом. Они встречались три года; когда он ее бросил, Поппи на два месяца закрылась дома и ни с кем не разговаривала. Тогда я не очень хорошо понимала ее чувства, но теперь… теперь два месяца взаперти не казались мне такой уж суровой мерой.

— Эти книги здорово мне помогли!

Поппи вскочила и принесла мне зачитанную книжицу в бледно-зеленой обложке. Я изумленно заморгала, пытаясь осмыслить название.

— «Буду для влюбленных»?! — воскликнула я, глядя на обложку с изображением куклы, у которой из паха торчала дюжина булавок.

— Да! — просияла Поппи. — Было так весело! Каждый вечер перед сном я втыкала иголку в куклу Даррена. Мне становилось гораздо легче!

— У тебя была кукла Даррена?!

— О да! И до сих пор есть! — Поппи ушла в свою комнату и вынесла небольшую куколку размером с ладонь, одетую в джинсы и зеленую рубашку. У куклы были веснушки и густая копна желтых волос. — Когда я вспоминаю о Даррене, то втыкаю булавку в какое-нибудь болезненное место.

— Правда, что ли? — недоверчиво спросила я.

Поппи весело схватила булавку из кружки на столе и воткнула ее в живот кукле.

— Вот так, видишь? Спорим, у него сейчас прихватило живот? — Поппи была очень довольна собой, показывая мне куклу. — В общем, я подумала, что и остальные книжки из этой серии мне помогут. Теперь я совершенно другой человек.

— О… это… любопытно.

— Нет, это чудесно, Эмма! — восторженно лепетала Поппи. Она отложила куклу Даррена и достала еще один томик. — Например, в книге «Как встречаться по-мужски» доктор Рэнделл Фишингтон объясняет, что бросать парней нужно до того, как они бросят тебя. Супер! А в «Секретах обольщения» авторы говорят, как привлечь мужчину, делая вид, будто он тебе неинтересен. Я сперва подумала, чушь собачья, но это все работает!

— Неужели?

— Эмма, я открыла секрет успеха в личных отношениях. — Поппи эффектно замолчала. — Чем хуже ты обращаешься с этими засранцами, тем больше интереса они к тебе проявляют! Если отшивать их, они удивляются, что в тебе такого особенного, и сразу теряют голову! А самое лучшее, Эмма, заключается в том, что ты сама их бросаешь, прежде чем они бросают тебя. Никаких страданий и боли!

— Ну, вроде заманчиво… — неуверенно протянула я.