— А неофициально?

— Можно. Но надо иметь на примете нужных людей, причем из руководства охраны КПП-3. А они с кем попало не водятся. У меня, к примеру, таких знакомых нет. Поэтому приходится сдавать хабар местным жохам — перекупщикам. Платят они, правда, копейки. За леденец или светлячок дают всего две-три тысячи, причем в рублях. Перышко и погремушка дороже — можно сторговать и за двадцать тысяч. А вот паутинка-невидимка ценится очень высоко — по пятьдесят, а то и шестьдесят тонн, как сторгуешься. Здесь жохов немало, так что у них тоже конкуренция. Впрочем, и желающих сдать хабар хватает. Этим ведь не только армия балуется. Основные поставщики — те самые вольные бродяги, которых официально в АТРИ нет.

— И откуда они тут берутся?

— Часть искатели приключений или любители легкой наживы. Устраиваются вроде как по контракту — техниками или механиками, хотя бывают и срочники из внутренних войск. Короче, попадают в АТРИ официальным путем, а здесь начинают работать на свой карман. Некоторые в свободное от основной работы время, а кто пожаднее, те дезертируют. Но таких мало. Основная масса вольных бродяг — из бывших заключенных, которые сдернули с рудников. Причем сорваться в побег несложно. Внутренние войска ведь не столько осужденных сторожат, сколько охраняют их от монстров и аномалий. Заключенные не разбегаются только потому, что в одиночку в АТРИ неподготовленному человеку не выжить. На побег решаются только самые отчаянные…

— А где они живут, эти бродяги?

— Обживают заброшенные поселения. Большинство объединяются в группировки или бригады. Некоторые, но их мало, так и остаются одиночками…. Вообще, Андрюха, ты не поверишь… — Скворцов коротко хохотнул. — Здесь, в АТРИ, в якобы брошенных поселениях, есть ночлежки, кабаки, барахолки. Говорят, там можно переночевать, купить выпивку, продукты, медикаменты, одежду, оружие на любой вкус. Чуть ли не вертолет, лишь бы были деньги или хабар.

— А руководство АТРИ как на это реагирует?

— Ну, как-как… Время от времени проводят рейды по зачистке территории. Кстати, военные егеря обычно на таких зачистках и работают. Но, честно сказать, бродяги под такие раздачи попадают редко — у большинства группировок есть свои люди в армии, они вовремя предупреждают о спецрейдах. И вообще, как правило, военные и вольные бродяги уживаются вполне мирно, связанные взаимовыгодным бизнесом.

— Оружие и медикаменты в обмен на хабар? — уточнил Подбельский.

— А еще обмен опытом. В АТРИ даже создана местная сеть, аналог Интернета, по которой принято сообщать об обнаружении нового вида аномалии или какой-нибудь кровожадной твари. Кстати, чтоб ты знал, здесь большинство тварей — хищники. Даже косач и тот всеядный: и листик с корешком сгрызет, и от неосторожного егеря не откажется. Да ты в фильме видел, как семейка косачей порвала на куски панцирную собаку-одиночку.

— Видел, — подтвердил Подбельский. — Кстати, замечательные съемки. Снимали в натуре или компьютерная графика?

Скворцов помрачнел:

— За этот фильм, Андрюха, несколько отличных ребят заплатили жизнями. Из ваших, из военных егерей… Давай помянем. — Он достал из холодильника запотевшую початую бутылку водки и два стакана. — Не чокаясь!

Подбельский без возражений взял свой стакан…

Семь лет спустя, АТРИ, Ванавара-3

Беда любит приходить по ночам. Причем выбирает, подлюга, самый сладкий для сна час — предутренний, когда солдат расслаблен, грезятся ему приятные видения, а тут на тебе — визгливый вой сирены или, как сейчас, резкий телефонный звонок экстренной связи.

— Подбельский слушает. — Сознание еще спит, но голос бодр и движения точны, доведены до автоматизма. Взгляд на часы — 3:20. Одеяло в сторону, рука уже нащупывает сложенную рядом на стуле одежду.

— Андрюха, у нас ЧП! — На том конце провода Скворцов, теперь уже майор и руководитель группы технической поддержки.

За прошедшие семь лет Подбельский тоже успел получить майорскую звезду, а затем и погоны подполковника и занял должность руководителя в созданном все-таки два года назад Учебном Центре.

Несколько минут спустя после звонка Подбельский уже входил в технический отдел.

Помещение, под завязку заставленное компьютерами и всевозможным оборудованием, еле вмещало в себя пять человек. Четыре техника сидели на подвижных стульях, то и дело переезжая от одного монитора к другому, а между ними метался их руководитель Аркадий Скворцов.

— Аркадий Степанович, — заговорил с порога Подбельский, — доложи обстановку.

— А обстановка-то хреновая… — Скворцов застыл возле одного из мониторов и, не мигая, смотрел на экран, напряженно считывая колонки цифр и букв.

— Аномальная буря, товарищ подполковник, — пояснил сержант.

— Может, и не буря, — возразил Скворцов. — Там вообще какая-то чертовщина творится. Такого на моей памяти еще не было. Накрыло весь квадрат 23–12.

— Квадрат 23–12? — машинально переспросил Подбельский. — Это же завод «Октябренок»!

Два дня назад на маршрут ушла группа: два егеря-инструктора Учебного Центра и три стажера — новички из подразделения внутренних войск. На вторую ночевку группа планировала остановиться как раз в том квадрате.

— С группой есть связь?

— Нет связи, товарищ подполковник.

— А КИПы?

— Один по-прежнему регистрирует жизненную активность. Остальные зафиксировали смерть своих владельцев.

КИП — индивидуальный портативный компьютер, который настроен на конкретного владельца. Военные егеря, уходя на маршрут, надевают КИП на запястье левой руки, как часы, и не снимают ни при каких обстоятельствах. КИП служит одновременно маячком, средством связи наряду с рацией, имеет выход в интернет-сеть АТРИ, выполняет функции ряда приборов, вроде анализатора аномалий, а также посылает в автоматическом режиме сигнал в технический отдел, регистрируя физическое состояние егеря: сердечный пульс, давление.

— Кто?.. — Подбельский не договорил, но техники с полуслова поняли, что хотел спросить подполковник: «Кто из группы жив?»

— Если верить показаниям КИПов, в живых остался только Бедуин. Хотя… — Скворцов помялся.

— Что?

Вместо начальника ответил сержант:

— Бедуина тоже накрыло. По данным КИПа, у него сильный шок, возможна потеря сознания.

— Так… — Подбельский заложил руки за спину, что означало у него крайнюю степень сосредоточености. — Нефедову доложили?

— А как же. — Скворцов со злостью прищурил глаза. — Я вначале позвонил ему, а уж потом тебе.

— И?..

— Никакой спасательной операции не будет, если ты об этом. Я его сразу же прямо спросил, а он… ответил.

— Ясно… Ну-ка дай мне лист бумаги…

Подбельский пристроился за одним из столов, потеснив техника, и начал быстро писать крупным, размашистым почерком: