Люди были. Я увидела девушку... Ну, наверное, это была девушка, ибо волосы распустила по плечам и формы вроде бы женские. И совсем нагая! Никакой юбки, ноги до самого верха голые, потом коротенькие панталончики, потом опять кусок голого тела, а верхняя часть туловища небрежно обмотана черной тряпкой. Я не знала от стыда, куда глаза девать, а другие люди на улице просто не смотрели на нее!

Уж не знаю, сколько бы я так простояла в остолбенении, если бы не услышала голос Романа. Подавая мне руку, он что-то такое вроде бы открыл передо мною, а тон его голоса очень напомнил те далекие времена, когда он меня, еще девочку, обучал правилам верховой езды и требовал неукоснительного выполнения всех его команд, поскольку от этого зависела не только целостность моих конечностей, но и сама жизнь.

Вот и сейчас тоном, не допускающим возражений, Роман потребовал:

— Милостивая пани изволит немедленно занять место!

Только теперь я увидела, что он держит открытой дверцу плоского и низкого экипажа с моими сундуками на крыше и требует, чтобы я залезла внутрь этого ящика! Интересно как?! Головой вперед или ногами, совершенно непристойно изогнувшись?

К счастью, в этот момент судьба ниспослала мне спасение в лице такого же экипажа, остановившегося передо мной. И какая-то особа, наверняка мужеска пола, ибо была в брюках, хотя и толщины неимоверной, сама распахнула дверцу экипажа и без проблем внутрь проникла, причем сделала это так: сразу одну ногу и половину своего седалища в плоский ящик впихнув, а затем подтянув и остальное. Оглушенная и поторапливаемая Романом, я попыталась поступить так же, да, к несчастью, насмерть позабыла о шляпе на голове. И одну ногу уже благополучно перенесла с улицы внутрь экипажа, и поворот туловищем произвела, чтобы ввинтить туда же остальное, да головы не пригнула, и меня что-то с такой силой дернуло за косу, что я чуть всех волосьев не лишилась. Хорошо, Роман, как в былые времена, проявил быстрый рефлекс: голову мою вместе со шляпой из каких-то клещей вызволил и, крепко рукою прижав, с силой почти отбросил ее внутрь экипажа с остальными моими членами. Ухватившись обеими руками за очумелую голову и закрыв от страха глаза, я как привалилась в углу на мягком сиденье, так и осталась там неподвижной — жалкая тряпичная кукла, временно отключившаяся от всего внешнего мира.

Уж не знаю, сколько времени я провалялась безучастной ко всему. Первым прореагировало тело на легкие толчки и встряхивания, из чего я заключила, что карета...тьфу! что эта штука двинулась. Нет, никуда не скроешься от странного мира. И раз уж я решила мужественно вынести выпавшие на мою долю испытания, то надо для начала открыть глаза. Решилась, открыла, будучи готова к самому ужасному, увидела же нечто весьма приятное и знакомое — Романа. Правда, не всего, а лишь отдельные его фрагменты, главным образом, уши, и то со спины, все остальное от меня было чем-то заслонено.

Долго с нежностью любовалась я на такие знакомые, свойские уши и незаметно для себя перевела взгляд с них туда, куда смотрел и кучер — на дорогу перед собой. Однако должна признаться, что хоть этой самодвижущейся штуке и далеко до моей кареты, вид из нее был намного шире, чем из кареты. Там я могла смотреть лишь по сторонам, в боковые окошечки, тут же передо мною было огромное переднее окно, в которое я беспрепятственно могла любоваться расстилающейся впереди дорогой, если бы это не было столь страшно. Ведь Роман мчал меня в ряду всех этих безумных экипажей. Я уже поняла, хоть и не знаю каким образом, что эти экипажи — машины, созданные человеком для своего удобства, а не порождение нечистой силы и не бред моего больного воображения. И еще я поняла, что Роман отлично умеет управлять чертовой машиной, не хуже, чем раньше моей каретой. Вон как лавирует среди всех этих монстров, норовящих загнать нас в угол.

И еще я вскоре поняла — оказывается, мы пока ехали не в полную силу. Но вот выбрались на широкую улицу, по которой машины мчались лишь в одну сторону, и что тут началось! Видимо, Роман сразу прибавил скорость, меня вдавило в сиденье, я уцепилась обеими руками во что-то, напоминавшее спинку другого сиденья, и мы понеслись!

Быструю езду я любила всегда. Меня не пугали норовистые кони, сколько раз совсем девчонкой скакала я на полуобъезженных жеребцах, смело брала препятствия, сама хорошо управляла экипажем, но здесь... О такой скорости мне даже слышать не приходилось. Соседние машины-коробки со свистом обгоняли нас, случалось, что потом мы их перегоняли, и я понять не могла, как мы не сталкиваемся. Ведь, не дай бог, на такой скорости выбоина поглубже или бугор какой... Кстати, дорога была не мощеной, но и не грунтовой, наверняка твердой. Хорошо, что всем надо ехать в одну и ту же сторону, а ну как сюда сунется сдуру кучер, которому приспичило ехать аккурат обратно?

— Так я и думал, милостивая пани, — услышала я вдруг довольный голос Романа, — бульвар Периферик в эту пору совсем пустой, ни одной пробки, минут двадцать — и будем на месте.

Ничего не поняла я из слов кучера, вот разве что «на месте будем». С грустью подумала я — как бы и мне хотелось оказаться на месте, и душевно, и физически, ведь пока я так и не знаю, где же я нахожусь. Если все это мне не снится в страшном сне.

Я решила больше глаз не закрывать, как бы страшно мне ни было. Париж я знала прекрасно, неоднократно здесь бывала, главным образом в детстве и ранней юности, только вот последние восемь лет, выйдя замуж, провела безвыездно в своей деревне, ибо супруг мой путешествовать не любил. Так что прошло много времени после моего последнего пребывания в Париже, и здесь произошли просто грандиозные изменения. Что ж, значит, надо их увидеть, и нечего так пугаться. Сидя в своей провинции, я совсем отстала от жизни большого мира, самое время наверстывать. Интересно, как выглядят теперь Большие Бульвары? До меня доходили слухи о каких-то грандиозных работах там.

Роман немного снизил скорость, тоже ничего особенного. Если бы ехали мы в карете, вот так приостановил бы, сдержал бы лошадей и постепенно перевел их на правую сторону дороги, как он это сделал сейчас. И тут я увидела Сену. От сердца отлегло, такой родной и близкой показалась мне парижская река. И я догадалась, по какой дороге Роман собирается добраться до «Ритца».

Теперь я уже знала здесь каждую улицу, каждый дом. Впрочем, мне дела не было до домов, меня интересовали люди, вернее мода. Наверняка в роскошном «Ритце» я ознакомлюсь с самыми последними новинками парижской моды, но ведь интересно увидеть и то, в чем ходят по улицам Парижа, не только в его предместьях, в Шарантоне.

И вновь меня поразило полное отсутствие женщин на улицах Парижа. Одни мужчины, преимущественно молодые, странно, по-опереточному одетые и без шляп. Тут вдруг Роман, затормозив, и вовсе остановил то, в чем я теперь ехала вместо кареты. Мы стояли, а мимо нас сплошной стеной текла толпа. Люди шли, можно сказать, у меня под самым носом, сплошная толпа мужчин.

И только теперь, приглядевшись к этим людям с такого близкого расстояния, я вдруг поняла — это не только мужчины! Как минимум, половина из них была женщинами. В брюках!

Даже перестав мигать от ужаса, уставилась я на какую-то взрослую девушку, торопившуюся по своим делам. Без шляпы, разумеется, светлые волосы рассыпались по плечам, а внизу... брюки! Какие-то грязно-голубые, будто выцветшие, узкие, длинные, явно мужские. Брюки! Вот опять панна в брюках. И еще. И еще! Нет, это, пожалуй, молодой человек, излишне коротко острижен, словно только что выпущен из тюрьмы. А рядом с ним шла девушка, они даже держались за руки. И оба в одинаковых брюках! Ужасающий вид!