Я в шоке, что-то…

И вообще-то внутренне готовился к браку, а не удочерить девочку.

— Вы пообщайтесь, я скоро приду.

Нас оставляют вдвоём.

О чем, черт возьми, мне общаться с семнадцатилетней, хреново говорящей на русском девочке, которая собралась родить сначала одного, а потом второго?!

Ни одной темы я не могу найти!

Как кретин не моргая смотрю ей в глаза.

Что происходит с моей жизнью?

— Малика, ты действительно хочешь замуж?

Улыбаясь пожимает плечами.

— За Вас замуж, — опускает взгляд.

— Я почти вдвое тебя старше.

— Муж старше — хорошо.

— А помимо — «замуж», что-то ещё хочется? Какие-то планы жизненные…

Растерянно хмурится.

Ну нет… Нет! Нет!!

Всё во мне протестует. Я даже как к договорняку не могу к этому относиться спокойно. Это дичь!

— Отец был бы очень рад, если бы мы породнились, — возвращается Хасан. — Иди, Малика. Мы поговорим.

Смотрю в след ей. Я не могу позволить этому случиться.

— Ей же нет семнадцати.

— Через пару месяцев будет. В чем проблема? Мы как родители подпишем разрешение на брак. Юная, красивая, чистая, послушная. Что ещё надо?

Да совсем другое мне надо!

— Или не понравилась? — прищуривается.

Прокашливаюсь.

— Малика — красавица. Но очень юна, я не могу так.

— А сколько ей должно быть? — улыбается он. — Тридцать?!

Да, черт возьми! Тридцать — было бы в разы адекватнее!

— Хасан Даудович, я ни как жених приехал, — напоминаю я.

— Если надо тебе старше, есть старшая сестра. Лала. Но она была замужем, — разводит он руками. — Муж погиб… Ей девятнадцать.

Девятнадцать…

Мне хочется стукнуться лицом об стол.

А чего ты ожидал, Бессо??

Хрен его знает.

— Где она учится?

— Зачем это женщине? Только от семьи отвлекает.

Понятно.

Спасибо тебе брат, за подставу!

— Хасан Даудович, давайте так. Я сейчас в силу личных причин не могу с вами как жених говорить. Если я смогу их решить, тогда… И приеду. И познакомлюсь с Лалой. И будем тогда что-то обсуждать.

— Решай свои причины, Бессо, — чуть отступает он с давлением. — У мужчины к тридцати годам их не может не быть. Но жениться надо на чистой девушке. Поэтому, лучше — Малика. Как родному сыну тебе советую.

— Спасибо.

На любимой надо жениться… На любимой!

Не разрешают себе думать об Аише, как о возможности. Это не так. Она может быть замужем, в конце концов… Или влюблена в другого.

Вероятность, что наша история свернёт в нужное мне русло, крайне мала.

А у меня в руках пригласительный на свадьбу Рустама. Издëвка?

Надо что-то решать. Прагматично решать. Заткнув все душевные метания.

Что?

Но вместо того, чтобы решать, в какой-то момент, я прихожу в себя уже глубоко застряв в спортивных архивах. Аиша Ильясова.

Отыскиваю о ней несколько упоминаний. Кадет, второе место по России по дзюдо в малом весе. На мутной фотке издалека на пьедестале девочка-тростинка. Со стрижкой под мальчика. С огромными глазищами. Лет пятнадцати-шестнадцати… Ты умница какая!

В груди колотится.

Почему ушла? Нигде никакой информации про это. Тогда ещё соцсети не были столь развиты, чтобы раскачивать каждую мало-мальски публичную личность. Растворилась. И в следующем году уже нигде не заявлена. Дальше, в сети, А. И. Ильясова — кандидатская по психологии. Тренинги… ТОТ. Информация очень сухая. Никакого публичного зазывания и рекламы, открытых соцсетей. Без рекомендации вряд ли к ней попадёшь.

Загадочная моя…

Дальше я делаю совсем странную вещь. Я иду в душ, надеваю тёмные джинсы, чёрную рубашку… В карман то, что не донёс до неë в зубах на сеансе.

Так делать точно не стоит. Сталкерство — это не есть хорошо. Но я просто прогуляюсь мимо её студии. Это же чувством такта не запрещается, верно? Мы всë-таки в одном районе обитаем, а она на его центральной улице.

Встреча маловероятна. Но очень желанна мной. Не могу дотерпеть до завтра.

— Ты ведешь себя как мальчишка, — строго смотрю в глаза своему отражению.

Да. Плохой симптом…

Но всë же иду.

Покупаю себе стакан кофе. Чем ближе к студии, тем сильнее я раскаляюсь. Пульс учащается… Это ж надо было так влипнуть?

Ещё издали застываю взглядом на её кованом крылечке.

Давай, Аиша… Иди домой. Прямо сейчас. Я даже подходить не буду. Просто тебя немножко провожу.

Дохожу до крыльца. Но торчать здесь вообще не вариант, так и напугать её можно.

Разворачиваюсь на девяносто градусов и иду к дороге к урне, выкинуть пустой стакан из под кофе.

Боковым зрением ловлю что-то знакомое у ларька фаст-фуда. Бросаю взгляд в сторону.

Воробей!

Заметив меня, растерянно оглядывается, явно с намерением смыться.

— Стоять! — нахмуриваю брови. — Иди сюда.

Обречённо идёт в мою сторону.

— Который час?

— Не знаю.

— Десять тридцать. Ко скольки ты должен быть в интернате?

— К восьми.

— Сбежал?

Кивает.

— Есть причина?

— Мхм… Старшие там приехали в «семью». Утром уедут, я вернусь.

Прессуют…

— А до утра где будешь?

— Погуляю.

— Ладно, пошли, гуляка.

— Куда?

— У меня останешься ночевать. Голодный?

Да чего я спрашиваю?

Покупаю ему бургер и молочный коктейль. С весом у Женьки беда.

— Ты там не ешь нихрена что ли?

— Ем… — с набитым ртом.

— А чего вес не растёт?

— Не знаю…

— Здравствуйте, Бессо.

Вздрогнув, разворачиваюсь.

— Здравствуйте, Аиша! — плывёт от волнения мой голос.

— А я вот мимо…

Взмахивает рукой, глядя на Воробьёва.

— Ваш? — смущённо улыбается.

— В каком-то смысле — мой, — развожу руками.