– Дорогие мои! Прошу внимания! Дело в том, что произошланепростительная ошибка. Брат моего мужа очень тяжело переживал смерть Фомы,настолько тяжело, что временно потерял рассудок. Я думаю, его можно понять. Ктохоть раз хоронил близкого человека, наверняка сталкивался с похожимипроблемами. Так вот: я пошла навстречу пожеланиям брата покойного мужа иотвезла тело обратно в морг. Как выяснилось, это оказалось совершенно ненужным.Патологоанатом подтвердил, что это тело принадлежит моему мужу. Мне жаль, чтотак произошло, но такова была воля брата покойного. В данный момент тело моегомужа, как и положено, предано земле. Прошу прощения у всех собравшихся заслучившееся и предлагаю почтить память моего любимого покойного супруга.

На секунду приложив платочек к глазам, я подняла рюмку ивыпила ее до дна. Люди встали и молча последовали моему примеру. Затем я селаза стол и положила в свою тарелку пару ложек салата.

– А где сейчас находится брат Фомы? – спросил кто-то иззала.

– Он под наблюдением врачей. Ему надо немного отдохнуть – ион придет в норму.

Через полчаса ненужные мне разговоры поутихли. Гости сэнтузиазмом принялись опустошать свои рюмки и тарелки. Некоторые так хорошоподнабрались, что вообще перестали понимать, по какому поводу закатили стольшикарный обед и почему отсутствует музыка. Еще через полчаса собравшиеся хоромзапели русские народные песни. Я поняла, что мне здесь больше нечего делать, и,пожелав всем хорошо отдохнуть, направилась к выходу. У двери меня ждал Бульдог.

– А ты как здесь очутился? – удивилась я.

– Я за тебя переживаю, Чупа, – засмеялся он.

– А что за меня переживать? Я что, маленькая, что ли?

– Нет. Просто ты женщина…

– Забудь, что я женщина! Ладно, раз уж ты здесь, то поехалина кладбище. Посмотрим, как моего суженого закопали.

Бульдог открыл дверь в машину, и я вытянулась на заднемсиденье.

– Тебе плохо, Чупа?

– Да нет. Просто голова трещит. А где пацаны?

– Не знаю. После того как на кладбище уехали, не появлялись.

– Понятно. Позвони Гарику и скажи, чтобы все старшиесобрались у могилы Фомы. Все семеро.

– Может, на даче? А то что – у могилы?!

– Не спорь. Я так хочу. И вообще, мне совершенно неинтересновыслушивать твое мнение.

Бульдог надулся и принялся звонить по мобильному.

Закрыв глаза, я медленно массировала виски.

– Послушай, а где этот придурок? – неожиданно вспомнив оЛешике, спросила я у Бульдога.

– Какой?

– Да Лешик! На хрен ты его одного оставил?! Он же можетсбежать и рассказать в любой газете, что мы не Фому похоронили!

– Да не волнуйся ты так! Я его наручниками к перилам беседкиприковал. Я что, не соображаю, что ли, что он сбежать может! Сидит теперь какмиленький и ждет твоего приезда. А Юлька там рядом шашлыки наяривает.

– Если этот придурок вздумает сбежать, то тут и Юлька непоможет.

– Да как он сбежит?! С перилами от беседки, что ли! –засмеялся Бульдог.

– Будем надеяться, что ты прав.

– Послушай, Чупа, что с ним дальше делать-то будем? Мнекажется, что придется мочить, чтобы языком не трепал.

– Посмотрим. Мочить тоже не хочется. Уж больно он передсегодняшней публикой засветился. Дома жена, двое детей. Всем известно, чтобрата полетел хоронить. Для начала я хочу с ним побеседовать. Если, конечно, неубежит к тому моменту, когда мы приедем.

– Я же тебе сказал, что не убежит.

– Смотри. Головой отвечаешь.

Я опять закрыла глаза и продолжила массировать виски.

– Хочешь, я тебе сегодня массаж сделаю? Я все точки знаю.Головную боль как рукой снимет.

– Хорошо. Останавливай машину и перелезай ко мне. Сделайсейчас – мне с пацанами надо беседовать, а голова трещит, аж тяжко.

Бульдог остановил машину и перебрался на заднее сиденье.Положив мою голову к себе на колени, он стал делать массаж. Я расслабилась иполностью обмякла в его руках. Мне всегда льстило, что Бульдог ко мненеравнодушен. В нашем доме он появился довольно давно. Онтелохранитель-профессионал высочайшего класса. Поговаривают, что он работал умногих воров в законе, охранял их и их семьи. Его услуги стоят очень дорого, ноэтих денег совсем не жалко – жизнь, как говорится, дороже.

Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога,предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пыталисьпереманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, чтодело вовсе не в высоком окладе, – при желании Бульдог мог устроиться в другоеместо и получать еще больше.

Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома пересталсправляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почтивсегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меняили нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, –это мне, к сожалению, неизвестно.

– Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другоеместо? – спросила я, млея под его обалденными руками.

– Ты что, меня увольняешь?

– Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а егобольше нет.

– Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не наФому.

– Значит, ты остаешься?

– Конечно.

– А до каких пор?

– Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, –засмеялся он.

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А ондовольно интересный мужчина. Сумасшедшие размеры тела, мужественное лицо,коротко подстриженные волосы. Я всегда предпочитала мужчин с большими формами.В штанах у него, наверное, тоже стоящее орудие! И еще: он всегда в костюме ибелоснежной рубашке – такую аккуратность я всегда ценю в мужчинах.

– Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентскойсемье был?

– Вранье, – засмеялся он.

– Послушай, Бульдог – твое прозвище. А как тебя мама назвала?В паспорте у тебя какое имя написано?

– Макс. Но меня так уже давно никто не называет.