заработал сам, он уделял большее внимание собственным доходам, чем говорил об этом вслух. И пока он создавал репутацию для команды, ради чего он прилагал большие усилия, я мог бы поклясться, что он бы посмотрел на все под другим углом, если бы моя ситуация не превратилась в нечто столь публичное или не несла бы потенциальный ущерб продажам билетов и выплатам за рекламу.

— Даже если ты мог принимать препарат до того, как были введены ограничения, сейчас это ничего не меняет. Поэтому, исправь это, — продолжил он, его тон не подразумевал споров.

— Как? — я практически кричал, безысходность во мне наконец-таки вырвалась наружу. — Я не могу перевести часы назад или стереть результаты теста.

От моей эмоциональной вспышки Орео вскочил со своей постели и предупреждающе зарычал на меня. Я бросил взгляд, говорящий о том, что не был впечатлен. Один стакан молока и я приведу в порядок эту подпорченную «печеньку».

— Кажется, Орео не оценила твоего отношения, Крис. Этого само по себе было бы достаточно для того, чтобы заставить меня задаться вопросом о твоем характере — вопросы, на которые, я уверен, тебе не захочется отвечать, — сказал он. — К счастью для тебя, собаки многогранны. Они могут распознать очень важные моменты, когда видят кого-то, но я также видел собак, которые творили чудеса с людьми, которые нуждались в… каком-то сдвиге в будущем, давай назовем это так?

— И на что ты намекаешь? — спросил я.

— Ты создал это дерьмовое шоу, поэтому теперь это будешь разгребать ты.

Я нахмурился. Разгребать?

Кент потер ладони, будто бы наслаждаясь тем, что должно было последовать дальше.

— Когда ты не на тренировке, не в тренажерном зале или не на поле, спасая наш нынешний сезон, ты будешь волонтером в местном собачьем приюте.

Он шутит? И что я должен был делать? Кормить, купать и гулять с кучкой собачонок, которые грызут пятки? Бросать тарелку Фрисби?

— Я на самом деле не лажу с собаками, Кент, — сказал я, сохраняя свой голос бодрым, в надежде, что он просто прикалывался. — Не мог бы ты познакомить меня с одной из тех организаций, которые работают с реабилитационными центрами в округе?

— Я мог бы, но какой урок ты выучишь? Мне кажется, у тебя достаточно других проблем помимо навешивания ярлыков, — сказал он. — И в любом случае, если я отправлю тебя в детскую больницу, одену тебя как Супермена, так что ты сможешь позировать у постелей больных детей, эти картинки не сделают из тебя Супермена, более того, я уверен, что это отразится отрицательно на твоем же собственном тщеславии.

— Да, но приют для собак? Это вряд ли слишком значительно, — сказал я, смирившись с тем, что Кент сделает так, что я не смогу отступить от того, что он снова рисовал для меня. — Я мог бы заниматься чем-то другим вроде благотворительных пресс-туров или появляться в общественных столовых, или быть более активным в юношеской лиге НФЛ, чем я уже занимаюсь. Это мне на самом деле нравится. Я не шучу, когда говорю, что я не «собачник».

Кент покачал головой.

— Ты не понимаешь меня, Крис. Собаки — самоотверженные, преданные животные — качества, которым ты мог бы поучиться — поэтому, я не беспокоюсь о том, что мне может понадобиться три гончие, чтобы затащить твой зад в приют завтра утром, — он пронзил меня это-не-было-просьбой взглядом. — Это наказание, мистер Лалонд, а не PR задание. Ради себя самого, я советую тебе отнестись к этому, как к покаянию, что это… последний шанс.

— Как долго мне придется быть волонтером? — спросил я. Да, я облажался по-королевски, но почему Кент обращался со мной, как с маленьким ребенком?

— До тех пор, пока владелец приюта не подпишет твою успешно пройденную реабилитацию, — ответил он. — Мы будем просить эту бумагу каждую неделю.

Подняв руку в воздух, я раздраженно вздохнул и сказал:

— Ты это говоришь так, как будто я буду посещать исправительную школу.

— Это твой вывод. Которому я не буду ничего возражать, — Кент пожал плечами. — Но имей в виду, если ты нарушишь правила, если ты не спасешь самую грустную, старую дворнягу с самой искусанной шкурой, которую ты только найдешь в этом приюте — и ты сделаешь это с улыбкой — то скамейка запасных будет самой наименьшей твоей проблемой. Пришло время приласкать что-то еще кроме собственного эго.

Глава 2

ХЕЙЗЕЛ

Прощания, какими бы восторженными они не были, никогда не были легкими. Было сложно не привязаться и не чувствовать себя так, как будто ты терял маленькую частичку себя самого. Хотя, с годами я привыкла говорить «прощай». В моей работе это говорило о том, что я сделала свою работу и сделала ее хорошо. А это было самым главным.

— Знаешь, я обычно настаиваю на том, чтобы мужчина купил мне обед, прежде чем он поцелует меня, но ты слишком милый, чтобы противостоять тебе, — сказала я, почесывая Канноли за ухом, пока он облизывал мои щеки, его морда утыкалась в мою ладонь, в его зад без хвоста шевелился из стороны в сторону, выражая чистый восторг.

Порода корги была общительной, дружелюбной, упорной, но когда Канноли появился в приюте пять месяцев назад, я быстро поняла, почему три другие организации списали его со счетов, считая совершенно безнадежным. Он отказывался покинуть свою конуру, забившись в угол и свернувшись клубком, и когда я наконец ухитрилась вытащить его, то он бросился на меня. В нем не было ничего — только кожа и кости, его шерсть, которая должна была иметь мягкий и плотный подшерсток и плотную верхнюю часть, практически полностью отсутствовала. Даже после того, как Канноли привык ко мне, самые простые задачи, как купание и прием пищи, причиняли постоянное беспокойство, от чего его маленькие ножки сотрясались от дрожи — годы, проведенные на улице, когда он защищал себя, потому как люди наносили немалый урон.

Теперь Канолли был пышнее, чем печенье, в честь которого был назван, и в два раза милее. Вся правда состояла в том, что большинство приютов не было оборудовано для тех случаев, когда животных оставляли без присмотра, получали жестокое обращение или им требовалась серьезная реабилитация — они желали спасать так много животных сколько только могли, а это значило, что им нужен был быстрый оборот и пристроить животных в скорейшее время.