— Не волшебницы. Колдуньи. Хелена была Югом Благородным. Южное направление часто сложное, опасное. Южанину проще попасться в лапы тьмы, чем Северу, или мне, Востоку. С ней так и вышло. При чем попалась она столько неудачно, что до сих пор не может обрести покой, — Тайлисса смотрела на огонь. Она какое-то время вспоминала, восстанавливая хронику событий, прежде, чем продолжить говорить:

— Не вижу смысла рассказывать тебе о всех особенностях работы, что мы проделали, до того, как пригласить тебя. Но нам хотя бы удалось изъять украшение и вернуть его в склеп. Оставалось лишь отвязать от тебя проклятие и развеять. — Лисси посмотрела на подругу, та кивнула:

— Мне было страшно. В тот день, перед ритуалом, я долго молилась Хранителям о том, чтобы даровали мне силы и смелости с честью выдержать это, ниспосланное мне, испытание. А на закате я поднималась на крышу на, совершенно непослушных, ногах. Я не ожидала увидеть там фей. Даже в тот момент они смотрели насмешливо, когда я проходила мимо, художница Олфина даже шепнула, что мои злоключения только начинаются и мне отомстят за унижения, и что я пожалею, что не уехала из школы, пока был шанс. Только, уехать я не могла. Я не могла отвязать себя от той одинокой ивы у реки. Эти пятеро желали того, чтобы я лишилась долгой жизни. И это страшно. Очень страшно. Я ведь не делала им ничего плохого. Я тогда не понимала и не понимаю сейчас, как так можно было поступать. Проклясть лишь за то, что я занимаюсь тем, чем люблю, и что я не похожа на других. Это страшно, — Даже спустя годы, почти пятнадцать лет прошло, а Лоту всё так же трясло, как там, тогда, на крыше. Тогда феи подумали, что ей холодно, или их шепот ее напугал. Но напугала девушку лишь злоба, переполнявшая души тех девочек. Лоте было их безмерно жаль. До слез.

Лисси пересела поближе к дриаде, обняла ее за плечо, чуть встряхивая, потом протянула ладонь, снова предлагая разделить воспоминание…

***

На шипение феи Лотанари не ответила, не было сил. Не было слов, чтобы как-то исправить происходящее, согреть ледяные сердца фей. О, будь она не проклята, если бы проклятие не иссушило ее, она бы наверняка нашла слова. И силы. Но их не было…

Тайлисса взяла дриаду за руку и отвела в центр круга, начертанного на камнях. Там, где всё началось, на крыше школы, тут и должно закончиться.

Сегодня Компасу центр нужен был не только для направления, но и для спасения центра, и всех, кто уже был с ней связан. Компас не стоял на коленях, как при поиске, Компас крепко стоял на ногах и держался за руки. Голоса их слились в одно. Заклинание набирало силу. Сегодня Компас страховали более старшие и опытные колдуны, созванные со всех окрестных городов. Второй, внешний круг, перенаправлял силу, усиливал чары. Со стороны казалось, что крыша школы горит в фиолетовом пламени. Так проявлялась сила колдунов. Пламя всё набирало силу, а затем, в самом центре этого странного пожара взвился вверх, проходя сквозь тело Лотанари, черный, громадный сгусток. Пламя взвилось за сгустком, охватывая его, сковывая и сжигая. Колдуны один за одним повалились на колени, разрывая сеть заклинания. У них получилось. Но никто из них не сможет работать как минимум неделю.

Лисси подняла голову, с изумлением поняв, что Лотанари стоит на ногах, хотя должна была первой потерять сознание, что все ее тело окутано бело-золотым сиянием. Необычайно теплым, разгоняющим мрак вечера.

— Все, на колени! Живо! — закричал Рейвен, первым подавая пример. Компас, внешний и внутренний, подчинился. Опустилась на колени и директор. Только феи не покорились:

— На колени, перед этой? С чего бы? — Спросила было Касан, но директриса уже прошептала заклинание и фей повалило на колени как раз вовремя. Через миг над нашими головами прошла ударная волна чистого, незамутненного Света. Лоту охватило еще более яркое белое сияние, и на плечо к ней опустился фамильяр. Дракон, под стать сиянию. Белый дракон? Награда от Хранителей. Награда той, кто прошел свое испытание.

Лисси, стоявшая ближе всего к феям, оглянулась:

— Вы так и не поняли, кто она такая? Даже сейчас, когда она проявила свою силу… Вас не удивило, что у этого дитя нет постоянной растительной формы, что дерется она не хуже любой воительницы своего вида. Но бьет лишь защищаясь. Не удивило, что среди леди-воительниц, она — целитель? Девочки, разве можно быть на столько слепыми? — эльфийка переводила взгляд с одной феи на другую. Гордость мешала им понять. И только до поэтессы дошло. Только Юфина испуганно прошептала:

— Мы прокляли Светлую леди… мы прокляли Судью… Мы… мы прокляли Верховную Светлую жрицу, благословленную Крылатыми Хранителями, — судорожно шептала она, испугавшись.

— Дошло, наконец, — проговорил, насмешливо, Рейвен, — жаль, что поздно. Молитесь, феи, чтобы ее милосердия хватило не обратить вас в прах на месте, — он ядовито ухмыльнулся. От чего феям стало еще страшнее.

Свет магии медленно гас, энергии приходили в норму. Лотанари гладила дракончика, уютно устроившегося на ее плече. Она еще была растеряна, не понимала, что происходит, и этим воспользовалась Олфина. Она вдруг, резко вскинула руки, выкрикивая заклинание. Лисси расслышала слова, и, уже ни о чем не думая, кинулась под чары, мгновенная боль пронзила ее тело яркой вспышкой и она потеряла сознание…

***

Девушки разжали руки.

Лота казалась сейчас неестественно спокойной. Она повернулась к Тайлиссе, взяв ее за руку, тихо спросила:

— Почему ты спасла меня в тот день? Потому что стало очевидно, что я унаследовала Светлую силу моего рода? Кого ты защищала, Лисси?

— Я? Я до сих пор не знаю. Я защищала и Судью и ту маленькую, испуганную девочку, задыхающуюся от мигрени посреди школьного коридора. Я не думала в тот момент о том, кого я защищаю, просто не желала, чтобы кто-то умер. До сих пор не понимаю, как не умерла сама… — Лисси усмехнулась, — Спрашивала у Рейвена, когда очнулась в госпитале, но он говорил, что сам не понял, как и не понял, почему фамильяр проявился у меня в момент прыжка, как он вообще оказался драконом, если у нас, колдунов, не может быть фамильяром заведомо светлое существо. — Эльфийка улыбнулась, потому как как раз в этот момент ее дракончик спикировал ей на плечо.

— Хранители наградили тебя, посчитав спасение чужой жизни с риском для своей, не думая, не ища выгоды за поступок, достойным того, чтобы твое воплощение