силы и души было драконом, — дриада зевнула, — Всё, расходимся спать. Мне в обед выставку открывать…

Эпилог

Открытие выставки прошло шумно, весело и активно. Множество созданий решило взглянуть, на что способна в рисовании и живописи достичь дриада-самоучка. Лисси, испугавшись, что вдруг в музей заявится какая-нибудь еще завистливая фея, решила побыть щитом для подруги, хотя и понимала, что взрослого, опытного Светлого Судью проклясть невозможно заведомо. Но, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Фея на выставке появилась, одна. Она долго не решалась приблизиться. Стояла, мялась у входа. Дождалась, пока схлынет поток любопытствующих, почти до самого закрытия. Несколько часов провела в музее, не сходя со своего места, пока Лотанари сама не заметила странную гостью:

— Здравствуй, что-то случилось? — спросила дриада, рассматривая фею, которая боялась даже голову поднять.

— Мы, ваша светлость, могли бы поговорить наедине? — тихо спросила гостья. Лота удивилась обращению. Мало кто знал ее в лицо, она редко покидала лес именно в качестве Судьи. А путешествовала только инкогнито, как обычная дриада, не выдавая себя. Лисси подошла ближе, заметив странную гостью. И тут же зашипела, мгновенно перекидываясь в пантеру. Светлая целительница, конечно, заметила это:

— Да, идем… с какой бы целью ты не пришла, ты знаешь, кто я. Тайлисса, идем с нами, думаю, тебе будет спокойнее. Но знай, что сейчас я не чувствую ни зла, ни опасности, — фея же, услышав имя спутницы дриады, вдруг тихо всхлипнула, зажав рот ладонью. Она так тихо плакала даже после того, как они оказались в небольшой мастерской при музее, в которой можно было поговорить:

— Ты жива… жива… — тихо повторяла фея, сползшая на колени, едва за ними закрылась дверь, — Я думала, думала… что убила тебя. — Лисси не ожидала такой реакции на себя. На свое имя. Хотя фею она узнала, даже спустя столько лет:

— И с чего ты плачешь, Олфина? Тогда ведь ты сбежала. Тебя школа и городская стража искали два года.

— Я испугалась, я думала, что ты умерла. Я… я попыталась убить Судью, я думала, что убила одну из приближенных к эльфийской королевской семье. Я боялась, — пробормотала она — Я мастер маскировки и иллюзий, я скрывалась под маской много лет, подолгу нигде не задерживалась. Даже моя семья не сразу узнала, что я жива и в порядке. Что… что случилось с остальными четырьмя в тот год? — спросила девушка, стоящая на коленях на пыльном полу мастерской. Лотанари смотрела на нее с жалостью.

Лисси ответила:

— Ничего. Юфина и Эльхана раскаялись прямо там, на месте, они были прощены. На сколько я знаю, Юфина преподает искусство стихосложения в школе фей, а Эльхана странствует по городам как маг и менестрель. Касан и Лиада оказались менее совестливыми..

— Им… им отрезали крылья? — испуганно спросила фея. Лисси понимала ее страх, если фее отрезать крылья, то она мгновенно теряет все свои творческие способности, навсегда. И этим видом творчества заниматься не сможет. А чтобы снова отрастить крылья, ей придется с нуля учиться новому мастерству, пока она не начнет получать истинное удовольствие от самого процесса занятия новым мастерством, но это предельно тяжело, когда ты помнишь, что еще недавно был мастером в ином.

— нет, — отозвалась Лотанари, — Я не смогла наказать их так. Злые завистливые дети не виноваты в том, что их родители и окружение не научило их уважать других и другую деятельность. Я попросила их публично выпороть, в присутствии всего педагогического состава, старост и Компаса. Выпороть до потери сознания, а после не напоминать им о том, что случилось. — Фея на это выдохнула, склоняя голову еще ниже.

— Так зачем ты пришла ко мне сейчас, Олфина? Чего ты ищешь? — Спросила Лотанари.

— Ищу… прощения. Избавления. Обрежь мне крылья, прокляни… делай, что хочешь, Светлая леди, я отдаю себя в твои руки. Я ненавидела тебя, считала ниже себя. Желала твоей смерти. Именно я предложила проклясть тебя, именно я попыталась убить тебя, и чуть не убила другую. Я считала, что никто, кроме фей, не достоин заниматься творчеством. Я заблуждалась. Я устала прятаться… лучше умереть, чем так жить, — хрипло проговорила фея, содрогаясь от слез. Лотанари подошла. Тело ее снова окутывало сияние, так что эльфийка, оказавшись позади, на всякий случай, опустилась на колени.

— Ты сама все эти годы наказывала себя. Наказывала одиночеством, своей уверенностью, что ты не достойная. Своим страхом прийти ко мне раньше, прийти к любому из Светлых Судей и рассказать всё. За обиды и боль, причиненные мне, я прощаю тебя. Тайлисса? Что скажешь ты? — Лота оглянулась на замершую на коленях, подругу. Та ответила на обращение к себе:

— Вы Судья, Ваша Светлость. Я, до вчерашнего вечера, признать, не вспоминала о том случае. Не держала обиды. Все мои раны исцелились. Я давно простила, — Дриада кивнула на эти слова.

— Так что, фея Олфина, живи спокойно. Вижу, что ты осознала вину, вижу, что желание искренно. И буду молить Хранителей, чтобы они были милосердны к тебе, — Лота наклонилась и поцеловала фею в лоб, а после, взяв за плечи, подняла с колен.