На лице Мартина появилась холодная, жесткая улыбка, когда губы Абигайль жадно раскрылись при соприкосновении их рук.

— Можешь бороться со мной, сколько тебе влезет, Абигайль. Но, может, мы вначале примем горизонтальное положение? — оскорбительным тоном произнес Мартин.

Прежде чем она смогла ответить что-то, он отстегнул свой ремень, вылез из машины и подошел, чтобы помочь ей выйти.

— Сейчас же отвези меня обратно домой! — категорически потребовала Абигайль. — Если ты сделаешь это и больше не будешь меня беспокоить, я забуду о случившемся.

— И тебе даже не любопытно узнать, что твой дорогой муженек делал все эти годы, Абби?

— Нисколько. — Взгляд бывшей жены подчеркнуто внимательно заскользил по великолепно сшитому, наверняка фантастически дорогому костюму Мартина. — Уж конечно, что-нибудь незаконное. В этом я не сомневаюсь, судя по тому, как ты соришь деньгами.

— Ты так считаешь? — мягко спросил Мартин.

Уколи его, сделай ему больно, шептал Абби внутренний голос. Поступи с ним так же безжалостно, как в свое время обошелся с тобой он. Она язвительно улыбнулась с выражением превосходства на лице.

— Так ты разбогател? Неужто физический труд нынче в такой цене?

Это было сказано с очевидным желанием поддеть собеседника.

— Я думал, что тебе нравилась моя физическая работа, прелесть моя! — принял вызов ее похититель. — Как я великолепно удовлетворял твою похоть, вспомни, — добавил он с оскорбительной откровенностью.

Абби почувствовала, как у нее от лица отхлынула кровь.

— Как ты смеешь, негодяй! — выкрикнула она в лютой обиде. Ее глаза потемнели от ярости. — Отвези меня домой!

Мягкие хлопья снега покрыли черные волосы Мартина. Он смахнул пушистые снежинки, тряхнув головой.

— Отвезу, но прежде мне нужно поговорить с тобой, — сказал он тоном человека, который не привык к отказам.

— Встретишься с моим адвокатом.

— Что с тобой, Абигайль? — насмешливо спросил муж. — Боишься войти в дом? Неужели твое прошлое вызывает у тебя такое отвращение?

При этих словах Абби окинула Мартина высокомерным взглядом и прищурила глаза, чтобы он не смог прочитать в них ностальгическую боль. Где угодно, но только не здесь, где родилась ее любовь к нему. Именно в этом коттедже одним прекрасным летним днем Абби впервые ему отдалась.

Она лежала прямо на полу, а Мартин медленно раздевал ее, целуя каждый дюйм обнажавшегося тела. А затем он овладел ею с жадной, бурной страстью. После этого она плакала — соленые слезы восторга капали ему на плечи и скатывались вниз на грудь. Когда тело юноши замерло, избавившись от дрожи возбуждения, Абби почувствовала его досаду. Он словно уже тогда ощущал будущие последствия этого сладостного, сумасшедшего соития…

— Честно говоря, я почти не помню это место, — солгала она ледяным голосом. — Но, как ты знаешь, этот дом принадлежит моему отчиму, так что к похищению мы можем добавить и покушение на частную собственность.

Он рассмеялся неприятным, скрипучим смехом.

— Ты не права, — уверенно произнес ее муж. — Зайдем внутрь, жена. Я же сказал тебе, что нам надо поговорить, а на улице становится уже холодно.

Он вынудил ее выйти из машины, но не грубо, а с той мягкой силой, которая всегда отличала его в постели. В какую-то долю секунды Абигайль пришлось собрать свою волю в кулак, чтобы не броситься в объятия сильных рук Мартина.

— Я никогда не забуду тебе этого! — возмущенно промолвила Абби, пока обидчик вел ее к двери коттеджа.

— Как тебе будет угодно, — спокойно ответил он.

Красивое лицо Мартина оставалось бесстрастным, будто ему было абсолютно все равно, что Абигайль думает по этому поводу.

Молодая женщина вошла в дом и остановилась в шоке. Подходя к коттеджу, она мысленно представляла себе прежнюю обстановку дома — заброшенную, полуразвалившуюся мебель, выцветшие обои. Но перед ее взором открылась совершенно другая картина — красиво, уютно и с большим вкусом обновленный интерьер.

Полы были натерты свежей мастикой и покрыты персидскими коврами бирюзово-синих оттенков. На окрашенных в светлые тона стенах висело несколько акварелей. Мягкая, современная мебель не загромождала пространство комнат. В коттедже появилось центральное отопление. Кто бы ни привел в порядок этот дом, он явно обладал великолепным вкусом, не имеющим ничего общего с принятыми в среде провинциальной английской знати старомодными интерьерами, основой которых была полированная тяжелая мебель из красного дерева.

— Кто владеет этим домом? — спросила она.

— Я.

— Я не верю тебе! — Абби скорее из духа противоречия произнесла эту фразу. По тону Мартина она безошибочно поняла, что он сказал правду.

— Это, естественно, твое право, — холодно заметил муж.

— Но мой отчим никогда бы не продал этот дом, тем более тебе!

— Ты так уверена?

Губы Мартина дернула легкая улыбка, но его глаза оставались по-прежнему холодными. Глядя на непривычно уверенное выражение лица мужа, Абби почувствовала что-то вроде испуга. Конечно, ее отчим ни за что бы не продал Мартину этот дом! С какой стати Хэмфри стал бы иметь дело с человеком, которого он ненавидел почти так же, как и она?

— Садись, дорогая. Я пока разведу огонь. Кофе? Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?

С ума сойти можно! Еще немного, и они начнут обсуждать политику. И где? Именно в этом коттедже! Ей надо бежать отсюда, пока ее прошлое со всеми мучительными воспоминаниями снова не начало разрывать ей сердце.

— Единственное, чего я хочу в данную минуту, это уехать отсюда! Вернуться на свою помолвку! Ты сказал, что тебе надо поговорить со мной. Давай говори. Даю тебе пять минут.

— Надо сначала развести огонь, — ответил он и нагнулся к камину.

Вспыхнуло пламя, которое начало быстро охватывать сухие поленья, и комната вдруг стала выглядеть очень по-домашнему. Она села на один из кожаных диванов, чувствуя, как весь ее привычный мир переворачивается вверх дном. Наблюдая за тем, как хозяин наливает в стаканы бренди и ставит их на столик, стоявший перед диваном, гостья думала, что она попала в иное измерение. Она взглянула на свои часы. Стрелки приближались к одиннадцати ночи.

— Я не могу сидеть и ждать, когда мой отчим приедет сюда за мной, — спокойно сказала Абигайль.

— Но не Хьюго?

Хьюго? Она посмотрела на свои руки, лежавшие на коленях, и подумала: почему она сказала «отчим» вместо «Хьюго», что было бы более естественно? Она подняла глаза, которые горели золотым огнем, и встретилась взглядом с голубыми глазами Мартина.

— Хьюго разорвет тебя на куски. Ты не можешь безнаказанно вламываться в мой дом и насильно увозить меня. Ты просто самое настоящее чудовище!