– Тьфу ты! – прошептала Марина и села на кровати.

Ну кто сказал, что Борька женится на этой, как ее… Юле? Мальчишке всего 18, а то, что он, сопляк, ведет бурную половую жизнь, так они сейчас все такие. А может, еще и не ведет. Хочет выглядеть в глазах окружающих секс-гигантом, вот и врет про похождения. Или просто дразнит мать.

На память пришел их с Борькой последний разговор.

Марина складывала в чемодан пакеты с вещами, когда сын влетел в комнату и с ходу попросил оставить деньги на непредвиденные расходы.

– На сигареты? – уточнила Марина. – Не дождешься!

– Но почему сразу на сигареты? Ты ж знаешь, я бросил. А вдруг мне на свидание пойти придется: надо ж цветочек купить, то да се…

– Про то да се поподробнее, пожалуйста.

– Ну ты чего, не понимаешь, что ли? Вон даже на твоем зачуханном канале в каждом рекламном блоке ролики про безопасный секс.

– Ну ты, Борька, бесстыжий! Такое с матерью обсуждать!

– Ну а с кем? Не с отцом же! Что он в этом понимает? – Борис подмигнул и расплылся в нагловатой улыбке…

Борька вырос, у него своя жизнь, и мать ему нужна только как источник денег, шмоток и комфорта. Но сейчас Марине такое положение дел только на руку. Никакой трагедии для сына из ее развода с Валерием не будет. Судя по последнему разговору, Борька в курсе, что у матери есть любовник, и совершенно по этому поводу не переживает. Может, даже имеет представление, кто именно ходит у родительницы в хахалях, знает, что Грохотов отнюдь не беден, и видит в новом браке матери выгоду для себя… Вряд ли Игорь захочет, чтобы Борька жил с ними в одном доме, но крохоборствовать, контролируя, сколько жена дала денег сыну от первого брака на карманные расходы и какую сумму потратила на покупку джинсов и курток, не станет. Не сказать, что Грохотов безоглядно щедр, но и не мелочен – это точно…

Марина тихонько спустила ноги с кровати и пошлепала в ванную. Там надела купальник, шорты и футболку, затянула в хвост шелковистые каштановые волосы. На прикроватной тумбочке оставила записку: «Я выспалась. Буду у главного бассейна. Если не найдешь, звони».

По дороге Миронова заглянула в бар выпить кофе. Не из автомата, а настоящего, турецкого.

За барной стойкой сидела забавная пара: сухощавый, даже скорее изможденный мужчина лет тридцати пяти и высокая, грузная дама годков на десять постарше. Роднили их набрякшие веки и цвет щек – помидорный с примесью свекольного сока. Физиономии законченных алкоголиков. Однако одеты оба были прилично, даже с претензией на легкий шик. На даме – сарафан из натурального шелка с накидкой-фигаро, на кавалере – рубашка и брюки терракотового цвета и пестрый шейный платок.

Пока Мироновой варили кофе, парочка успела расправиться со стоявшими перед ней коктейлями и заказала еще по одному. Марина проследила за процессом изготовления: виски, ликер, сок, лед. Судя по тому, что никаких уточняющих вопросов от мальчика с галстуком-бабочкой не поступало, эти двое были здесь завсегдатаями и пили всегда одно и тоже. В больших количествах.

Мужчина, перехватив взгляд симпатичной шатенки, приподнял стакан и улыбнулся. Миронову аж передернуло. Допив кофе, она поднялась и, проходя мимо парочки, навострила уши: интересно, о чем эти двое могут разговаривать?

Алкоголики лопотали по-французски. Марина от неожиданности приостановилась и приоткрыла рот.

– Vouleз-vous gjos rejoinder msdsme?[9]- Мужчина слез с высокого барного стула и теперь стоял, расставив ноги на ширине плеч.

«Чтобы не упасть», – догадалась Марина, натянуто улыбнулась и помотала головой:

– Merci[10].

«Ни фига себе, французы! – продолжала изумляться Миронова, пробираясь к свободному лежаку. – А я готова была голову дать на отсечение, что наши…»

Раздевшись, она присела на лежак и стала укладывать шорты и футболку в пластиковую сумку. Вдруг кто-то коснулся ее предплечья. Марина оглянулась. Рядом стояла девчушка лет двух, может, чуть больше, и протягивала ей мячик. Крошечные губки собраны в гузку, русые бровки насуплены. Марина взяла протянутый мячик, спросила:

– Ты с кем, малышка? Где твоя мама? – Она огляделась по сторонам. Соседние лежаки были либо пусты, либо заняты сладко спящими отдыхающими. Девочка сердито хлопнула Марину пухлой ладошкой по бедру и изобразила, что подкидывает мяч. – Хочешь, чтобы я с тобой поиграла? – сообразила наконец Миронова. – Ну давай.

Она взяла малышку за руку и, продолжая высматривать родителей новой подружки, повела ее на полянку.

Мяч полетел вверх, девчушка запрокинула головенку, не удержала равновесие и шлепнулась на попку. Марина испуганно ойкнула, бросилась поднимать и успокаивать, но малышка и не думала плакать. Она завороженно смотрела на ярко-красную букашку, которая ползла вверх по тонкой травинке.

Откуда-то справа донесся встревоженный женский голос:

– Марьяна! Марьяна!

– Это, наверное, тебя ищут. Сейчас нам попадет. – Марина взяла девочку на руки и пошла на голос. Молодая женщина с русыми вьющимися волосами бежала навстречу. «Похожа на Таньку Дронову, – промелькнуло у Марины в голове. – Такая же пухленькая, и прическа, как у Татьяны. Все-таки короткое каре на кудрявых волосах смотрится лучше, чем на прямых…»

Передавая малышку матери, Миронова виновато проговорила:

– У вас милая дочка… Мы немного поиграли… Очень хорошая девочка…

Женщина благодарно улыбнулась и ушла, прижимая к себе непоседу. Миронова проводила их взглядом. Мама и дочка присоединились к компании, которая, сидя кружком на траве, с аппетитом поедала арбузы. Мимо них, как вереница муравьев, шествовали туристы, неся в руках огромные куски сладкой ягоды. Кто-то, не удержавшись, на ходу вгрызался в сочную мякоть, и упавшие капли, вскипая на раскаленной дорожке, мгновенно испарялись, оставляя после себя липкие пятна.

Марина вернулась к шезлонгу, поправила полотенце. Вожделенной расслабленности, о которой она грезила в Москве, не было и в помине. Она лежала, вытянувшись в струнку и прижав ладони к бедрам. «Не могу, не хочу так больше… Все надоело: работа на зачуханном третьесортном канале, грызня и сплетни в дружном творческом коллективе, свое и чужое вранье. Хочу не работать, жить в богатом особняке, ездить на дорогой машине, ходить на премьеры и презентации, родить дочку – такую, как эта Марьяша, – с розовыми налитыми щечками, со светлыми мягкими кудряшками… Сегодня же вечером я должна поговорить с Игорем. Устроить ему феерический секс, доставить полный комплект удовольствий, а потом поговорить. А в оставшееся до кроватки время мне нужно быть образцом нежности и уступчивости. Контролировать себя каждую минуту, чтоб он и думать забыл о моем срыве в самолете. Ведь я же сама чуть все не испортила!»