— Милочка, — укоризненно посмотрела на меня тетушка, — я же еще в самый первый день, когда ты приехала, сказала, что меня можно использовать как справочное бюро. За свою жизнь я, слава Богу, узнала в этом городе почти всех людей, которые хоть чем-то да выделяются из общей массы. А если не знаю кого-нибудь сама, то у нас наверняка найдутся общие знакомые.

Это действительно было правдой. По роду своей деятельности — преподавания в юридическом институте — тетушка Мила знала всех и вся, причем не только с официальной, так сказать, стороны.

Моя тетя также читала лекции в академии МВД и общалась со следователями, которые отсиживали у нее семинары по психологии, консультировала она и судейский корпус; приблизительно два раза в год ее приглашали просветить по тому или иному вопросу работников местного партаппарата, а в новейшее время — чиновников городской и областной администрации.

А поскольку тетя Мила была на редкость общительным и любознательным человеком, то она постоянно была в курсе всего мало-мальски значительного, что происходило в нашем городе.

— Тебе разве не говорили в твоей шпионской академии, что все люди на земле знакомы через цепочку в пять человек? — с иронией поинтересовалась тетя.

— Я в курсе, тетушка, — заверила я ее в своей компетентности. — Вот и давайте восстановим эту цепочку относительно Штайнера. Возможно, она будет включать гораздо меньше звеньев.

— Конечно, солнышко, — согласилась тетя Мила. — Пожалуй, всего два.

Она отложила книгу и, сняв очки, стала протирать стекла специальной тряпочкой из голубой замши, которая всегда лежала у нее в кармане халата.

— Я мельком пересекалась с одной дамой, близкой к театральным кругам, у нее были неприятности с сыном, и требовалось найти хорошего адвоката, который не взял бы много денег. Разумеется, я ей помогла, и мы пару раз пили чай у нее дома. Помнится, она подарила мне тогда подписку на Эда Макбейна…

Здесь тетушка на секунду прервала свой рассказ, бросив взгляд на книжные полки.

Судя по количеству томов этого солидного подписного издания, Эд Макбейн обеспечил тетушку Милу чтивом недели на две.

— Ну так вот, — продолжила Мила. — Эта женщина рассказывала про местный драматический театр, про то, что у государства нет денег, чтобы подготовить новую постановку по Чехову, про сложности с реквизитом, про то, как дирекция отчаянно ищет спонсора среди бизнесменов. И вот спонсор был найден. Им оказался этот самый Штайнер, который, по словам моей знакомой, был на редкость интеллигентным человеком, не то что эти «новые русские». Во всяком случае, у театра с ним проблем не было и деньги он давал чуть ли не с радостью. Впрочем…

Тут тетя Мила снова умолкла, склонив голову набок, словно что-то припоминая.

— Впрочем, есть одна тонкость… — неуверенно произнесла она. — Я даже не знаю, стоит ли об этом упоминать…

— Почему же нет?

— Потому что я не уверена, что это правда, — ответила тетя.

— Ну и что? — пожала я плечами. — Нас учили не только тому, что все знакомы друг с другом через пять человек, но и тому, как следует работать с недостоверными источниками информации.

— То есть?

— К примеру, человек сообщает тебе заведомо ложные сведения. Если ты знаешь, что он врет, то правду можно вычислить с точностью «до наоборот», — пояснила я. — Этот прием, впрочем довольно топорно, используется в различных фильмах про наших шпионов, то есть разведчиков. «Вариант „Омега“» припоминаете?

— Да, — кивнула тетушка, — там еще такой Олег Даль с тросточкой по Таллину ходит и полощет рот водкой, чтобы все думали, что у него запой. Но ведь там шла речь о дезинформации. А какое отношение к работе с недостоверными источниками имеют обычные сплетни?

— Самое что ни на есть прямое, — заверила я тетушку. — Сплетни, независимо от того, истинны они или ложны, — это легендарный ореол вокруг того или иного человека. Сплетня четко фиксирует, чего ждет публика от данного персонажа, и уточняет отношение к нему окружающих, дает его, так сказать, отражение.

— Пожалуй, я согласна с тобой, — одобрительно посмотрела на меня Мила. — Ну так вот, насчет Штайнера поговаривали, что он стал спонсировать местный драматический театр не только из-за бескорыстной любви к русской культуре. Был у него якобы и свой интерес.

— Кто-то из актрис?

— Совершенно верно, — наклонила голову тетя. — Говорили, что у него роман с Ниной Петровской. При старом режиссере она всегда была на вторых ролях, а когда руководство сменилось — и это, кстати сказать, совпало с периодом кризиса в театре и появлением Штайнера в роли постоянного спонсора, то Петровская стала получать главные роли чуть ли не во всех новых постановках. А репертуар обновился на девяносто процентов.

— Что ж, история кажется мне вполне правдоподобной, — согласилась я.

— Есть еще один нюанс, — добавила тетя. — Нина Петровская вскоре развелась с мужем. Он у нее тоже был бизнесменом, но каким-то неудачливым. Бывает ведь такой тип — за что ни возьмется, все получается как-то не так…

— А намерения самые благородные, — продолжила я ее мысль.

— Вот именно. Но все складывается наперекосяк, и человек, вместо того, чтобы задуматься, а почему, собственно, у него так получается, рвется в новый бой со старым оружием, — развела руками тетя Мила. — А потом выясняется, что твоя жена не намерена терпеть все это дальше и у нее уже есть новый партнер. И человек получает отставку, теряя жену и дочь.

— Но Штайнер не женится на ней, — продолжила я мысль тетушки.

— Да, — согласилась Мила. — Он предпочитает оставаться на положении богатого друга семьи. Впрочем, и Нина, и Гера…

— Кто?

— Генрих Штайнер, — пояснила тетушка. — Знакомые переделали его имя и зовут просто Герой. Так вот, и Гера, и Нина — свободные люди и, с точки зрения строгой морали, супружеской измены тут нет. А у самого Генриха жена умерла еще в Казахстане, если я не ошибаюсь. От брака осталась дочь. Послушай, дорогуша, а не она ли тебе вчера названивала?

Я рассмеялась.

— У вас, тетушка, не голова, а сверхчувствительный компьютер.

— Впрочем, твои дела меня не касаются, — зевнула тетя Мила. — Буду ложиться спать — уже поздно. Нужно как следует выспаться.

И она кивнула на тумбочку возле кровати, на которой возлежал приготовленный на завтра фолиант, сравнимый по толщине с «Анной Карениной».

* * *

Утро, вопреки прогнозам синоптиков, снова выдалось ясным и солнечным. Казалось, что устоявшаяся в нашей области жара не хочет без боя, за просто так, уступать свое место какому-то залетному урагану.

Выскочив из кровати — я всегда просыпалась за несколько секунд до того, как зазвонит будильник, привычка, приобретенная во время полевых учений, — выглянула в окно и убедилась, что за ночь деревья в нашем дворе не повырывало с корнем.