Замыкали площадь две соперничающие друг с другом таверны: «Золотой лорс» и «Жемчужина Атабаска». На вывеске «Жемчужины» красовалась открытая раковина; дородный моллюск с наслаждением тянул из кружки пенящееся пиво, а его нарисованная серебряной краской жемчужина сияла на краю ракушки и грозила выкатиться и удрать. Вывеска «Золотого Лорса» отличалась сдержанным изяществом: вырезанная из цельного куска клена лорсиная голова с широкими рогами, а под ней — вырезанное по дереву название. Подавали в тавернах кленовую брагу, пиво, оленину и разнообразнейшие блюда из овощей; овощи в Атабаске На Закате росли знатные и славились на десятки миль вокруг, а стряпухи в обеих тавернах были хоть куда. Соперничество этих заведений изредка выплескивалось кулачным боем хлебнувших лишку завсегдатаев и вносило некоторое разнообразие в мирную жизнь поселка.

В лавку Лероя сегодня пришел обоз с мукой — на площади стояли три повозки. На одной из них сидела женщина в ярко-алом теплом плаще с накинутым на голову капюшоном. Плащ намок и потемнел — недавний дождь застал обоз в дороге. Возницы уже согревались бражкой в таверне, а двое сыновей Лероя споро таскали плотно набитые, чуть пылящие белым мешки. Работа остановилась, когда на площади показался Сат Аш с Даниэлем на спине и четверкой лорсят на привязи. Нелегкий труд лорсиного пастуха был почетен, и плоды его интересны всем. Окинув взглядом телят, молодые Лерои одобрительно покивали, но, как и положено, держали рты на замке.

Краем глаза Даниэль заметил и их, и повозки, и женщину в алом плаще, однако не повернул головы. Перво-наперво нужно завести лорсят в форт, а потом уже он перекинется словом и с Лероями, и с приезжей — если, конечно, она пожелает с ним разговаривать; уж больно дорогой на ней плащ, и больно надменна застывшая поза.

Сат Аш внезапно всхрапнул и сбился с шага. Остановился, тревожно вытянув шею. Даниэль сделал усилие, сохраняя невидимый щит над лорсятами, и обшарил глазами площадь. Повозки с мукой, братья Лерои, женщина в алом, две местные кумушки, ребенок верхом на собаке, как на лорсе, еще одна псина трусит по дороге между домом преподобного Альберта и лавкой… Черный, как ночь, пес миновал палисадник у дома священника и выбежал на площадь. Пасть его была приоткрыта, с клыков бежала слюна. Захрапел и рванулся впряженный в первую повозку лорс, повозка едва не опрокинулась.

Даниэль выхватил из-за плеча лук, накинул тетиву, выдернул стрелу из колчана. Дзинькнула спущенная тетива, и стрела вошла в черный косматый бок. Пес взвыл, сделал несколько судорожных прыжков и повалился наземь. В пасти белела пена. Бешеный!

Коротко рявкнул Сат Аш, взвились на дыбки и заголосили внезапно лишенные щита лорсята. Их ремни перепутались, началась свалка. Даниэль соскочил с седла, бросился к ним. «Джор, Рас Окан, Оар Та! Вейран, малыш, спокойно… Тихо, ребята, тихо. Все хорошо. Мы уходим. Тихонько себя ведем, вот так… Все хорошо, я с вами…» Он поглаживал перепуганных лорсят по взъерошенным спинам, распутывал ремни, ставил, малышей на ноги. «Вейран, стой. Вот умница. Оар Та, не дрыгайся. Хороший парень, молодец…»

Площадь затаила дыхание. Замерли молодые Лерои, стояли с разинутыми ртами обычно горластые кумушки, и даже ребенок, который минуту назад гарцевал на собаке, не завопил, а с полным пониманием дела соскочил наземь и зажал своему «скакуну» пасть. Женщина в алом сидела на своей повозке, как неживая.

Даниэль хлопнул Сат Аша по крупу, вполголоса велел:

— Пошел.

Старый лорс послушно двинулся к распахнутым крепостным воротам, за ним побежали успокоенные лорсята. Даниэль широко шагал, придерживая ладони на спинах Белогрудого и Громового Копыта — Джора и Рас Окана.

«Сейчас, ребята, я вас уведу, все будет хорошо, вас никто не обидит…»

Старый форт был обитаем — скорей по традиции, чем по необходимости. Внутри его стен находилось несколько оставшихся от первого отряда Стражей Границы бараков, между которыми не по-осеннему ярко зеленела трава, и стояла крошечная церквушка, заботливо подновленная и подкрашенная дорогой белой краской. В одном из бараков, переоборудованном и утепленном, жил начальник поселковой стражи, киллмен Жильбер Карро, со своей семьей.

Остальные воины селились в домах, выстроенных возле форта, с противоположной от площади стороны.

Даниэль направил лорса не к жилому бараку, а к самому дальнему от ворот. Нижняя половина окон этого строения была наглухо заколочена досками, зато верхняя половина сияла чисто промытыми стеклами. В форте ждали лорсят и готовились к их появлению. Даниэль бросил взгляд на кучу свежих, еще влажных водорослей, накошенных на отмелях Атабаска и сложенных у стены. Это правильно — водоросли лорсы любят, и лакомство послужит телятам хорошим утешением в разлуке с матерями и пастухом. Они тоже приметили угощение и все как один пустились обгонять Сат Аша, опять перепутав ремни.

Дверь барака снаружи была заложена засовом. Изнутри донеслось пофыркиванье и глуховатый стук копыт по деревянному полу, присыпанному слоем соломы. Даниэль открыл засов, отворил дверь, и навстречу ему высунулась безрогая голова с прядающими ушами. Лорсиха по прозвищу Ула Мирк — Озеро В Глазах — ласково ткнула мордой Даниэля в плечо, принюхалась к лорсятам, которые тянулись к лежащим в стороне водорослям и никак не могли их достать.

— Здравствуй, подружка. — Пастух вынул из кармана натертую солью корку хлеба, предложил Ула Мирк.

Она деликатно забрала хлеб губами и, с удовольствием жуя, вновь обратила внимание на приплясывающих в нетерпении малышей. Лорсиха была доброй бездетной тетушкой: лишенная природой собственных телят, она принимала чужих, будто любимых племянников. Уже третий год подряд Даниэль отдавал своих воспитанников под присмотр Озера В Глазах — под ее опекой они дожидались новых хозяев.

Он подхватил тяжелую охапку водорослей и занес в барак.

У Улы Мирк затрепетали ноздри, однако она не притронулась к лакомству, а негромко, призывно замычала. Телята насторожили уши.

Даниэль принялся их отвязывать.

— Летящий Лист… Ну, ступай, приятель, — он легонько шлепнул Оар Та, и тот без опаски вбежал в барак. — Рас Окан… погоди, дай развязать… Ну вот, беги. Белогрудый, безобразник, постой, как человек… как уважающий себя лорс. Теперь иди… Вейран, ты чего? Шагай, парень. Ну? Смотри: вон там какая вкуснятина, и мамка ждет. Пошел, пошел!

Четвертый лорсенок скрылся в бараке, и Ула Мирк отступила от двери. Телята самозабвенно захрупали водорослями. Даниэль со вздохом затворил дверь, заложил засов. И так каждый год: месяц за месяцем растишь их, пестуешь, готовишь к взрослой жизни — и при виде кучи поганых стеблей про тебя вмиг позабыли. Он усмехнулся. Слава Создателю, что на сей раз обошлось без воплей и плача напуганных, покинутых малышей. Маленькие копытца топотали внутри по доскам пола, вздыхала и пофыркивала Ула Мирк. Ну что ж, вот и ладно.

Даниэль отвязал от седла ремни, свернул их и убрал в седельную сумку. Его скакун тут же повернулся к хозяину задом, давая понять, что он, Сат Аш, свою задачу полностью выполнил, и двинулся к оставшимся у стены барака водорослям, где принялся таскать из кучи длинные стебли.