— Интересно, что бы это значило? — спросила Елизавета, рассматривая непонятное объявление. — Порнуха, что ли?

— Почему порнуха? — удивилась Алиса. — Раньше, например, надо было мемуары писать за генеральных секретарей.

— Сейчас нет генеральных секретарей, — напомнила Елизавета.

— Зато есть губернаторы. Может быть, надо им писать мемуары…

— Тогда лучше бы это была порнуха, — вздохнула Елизавета. — Все-таки интереснее. Давай попробуем, — предложила она. — В конце концов, всегда можно отказаться…

— А ты уверена, что у нас с тобой еще есть способность связывать слова в предложения? — усомнилась Алиса в правильности данного решения.

— Я же говорю — попробуем! Тебе что, не интересно?

Раньше чем Алиса успела что-то ответить, Елизавета набрала номер, поговорила и торжественно объявила, что завтра, в двенадцать часов, они должны быть на собеседовании.

* * *

Они долго думали, как им произвести впечатление людей, максимально приближенных к богеме. Поэтому принарядились соответствующим образом: Алиса напялила на себя лосины красного цвета и широкий Елизаветин свитер с «райскими яблоками», повязала на голову бандану с черепушками, а Елизавета надела легкомысленный и фривольный костюм, состоящий из кожаных шортиков и ковбойской куртки с лохмотьями на рукавах, и довершила туалет черной шляпой с высокой тульей, позаимствованной из Нюшиного гардероба, недавно обновленного в Англии. В таком нетривиальном виде подруги предстали перед изумленным взором скромной девушки-секретарши. Она так очаровалась Нюшиной шляпой, что все время их визита посвятила созерцанию этого странного предмета. Зачем Нюше понадобилась такая уродина, созданная для любительниц острых ощущений, Алиса до сих пор понять не могла! Шедевр был черного цвета, похож на цилиндр, украшенный яркими белыми горошинами. Но Елизавете шляпа безумно понравилась, и секретарше Наденьке тоже, потому что отнеслась она к ним с неожиданной симпатией.

— Я чувствую себя несчастной Суок, — прошептала Елизавета. — Как ты думаешь, они — личные советники губернатора?

— Почему они советники? — удивилась Алиса.

— А ты что, не видела табличку у входа?

— Нет, не видела, — призналась Алиса.

— Тут находится приемная губернатора, — шепотом сообщила Елизавета.

Отреагировать на сие ужасное известие Алиса не успела. Большая дверь, обитая кожей, отворилась, и оттуда с неожиданной грациозной прытью вылетел невиданных размеров молодой джентльмен с небольшой бородкой.

— Вы ко мне, — сказал он утвердительно, радостно потирая руки. — Проходите в кабинет, будем знакомиться…

* * *

Вот так они и оказались в «Экслибрисе».

На работу их приняли. Елизавета до сих пор была уверена, что Мерзавцев пленился ее шляпой. Алиса вообще смутно помнила первую встречу, потому что все время опасалась, что появится губернатор, сядет за небольшой столик и примется рассматривать Алису так пристально, что она окончательно испугается. «Ну что ж, — задумчиво скажет губернатор. — Пожалуй, вы попробуете написать небольшой кусочек — на пробу… Опишите мое босоногое детство в селе Дубиновка-Раздербаны!» Алиса даже зажмурилась, представив себе будущий кошмар, — и прослушала очень важную часть разговора, в котором рассказывалось о том, что писать надо под чужим именем, поскольку так выгоднее и проще. Чем это было выгоднее и проще, Алиса так и не поняла, потому что, когда до нее дошло, что губернатором тут и не пахнет, она начала опасаться порнухи.

— По этой причине мы и придумали неких писательниц, — закончил рассказ Мерзавцев, подозрительно посмотрев на Алису: та сидела, сжав руки, и старалась справиться с вечной проблемой «заикания на нервной почве».

— Н-да, — пробормотал он.

Алисе показалось, что диагноз, который обычно ставят писателям и поэтам, в большинстве случаев оказывается правильным. Подняв с недовольно скрипнувшего стула свое грузное тело, Мерзавцев достал книгу с очаровательной блондинкой на обложке и молча протянул ее Алисе. Елизавете досталась другая — с длинноногой особой в кожаной мини-юбке и черных очках. Особа держала в руках громадный наган, по размерам больше напоминающий широко известный по фантастическим романам бластер, и нехорошо улыбалась. До сих пор Алиса не может понять, каким образом он так верно угадал их натуры? Елизавета поддерживала с Мерзавцевым светскую беседу, а Алиса молчала, рассматривая фотографию «придуманной» тетки с насмерть перепуганными глазами на Елизаветиной книжке. На ее книжке вообще не было ни одной фотографии, только имя — Сара Мидленд. Подругам было велено все прочитать и написать что-нибудь в том же духе.

— Бедняжки, — сочувственно вздохнула Елизавета, когда они вырвались из псевдоприемной губернатора на свежий воздух.

— Кто? — удивилась Алиса.

— Эти тетки на обложках, — пояснила Елизавета. — Мало того что им придется пожизненно отвечать за написанную нами дребузню, так и жизнью рисковать придется стопроцентно…

— Почему им придется рисковать жизнью? — испугалась Алиса. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то рисковал ради нее жизнью!

— Вспомни «Мизери», — начала проявлять свой недюжинный триллерный талант Елизавета. — Там писателю надоело описывать эту дуру Мизери, а психованная читательница уже не могла без этой дамы жить. И тогда она начала устраивать ему каверзы. Вот надоест мне расписывать злоключения этой Барбареллы, психи-почитатели меня не найдут и начнут разбираться с этой несчастной, ни в чем не повинной леди… — Проникшись ужасным будущим «автора», Елизавета расчувствовалась. На минуту Алисе даже померещилось, что Елизавета сейчас заплачет — таким горестным был ее взгляд.

Алиса робко дотронулась до Елизаветиной руки и попробовала ободрить ее:

— Может быть, нас еще не возьмут… Для того чтобы писать книги, талант нужен. Ты уверена, что он у нас обнаружится?

— Если ты вознамеришься стать господином Пушкиным, может, и не обнаружится, — задумчиво сказала Елизавета. — Но я так думаю, им пушкинский талант ни к чему. Им нужно попроще.

Она притормозила возле книжного развала и наугад взяла книгу.

— Это хороший детектив, — обрадовался продавец. — Прямо нарасхват идет… Говорят, наша отечественная Хмелевская… Будете покупать?

Он так сладко улыбался, что Алисе захотелось провалиться сквозь землю: денег-то не было, да если бы и были — она никогда не стала бы покупать эту книгу. Рядом лежали «Хроники Нарнии». Вот их бы она непременно купила!

— «Да я с тобой… не сяду на одном поле», — зачитала Елизавета, опустив одно слово. — А еще на Пелевина ругаются… Вон как крепко наши домохозяйки заворачивают! Да, Алиска, чего-то расхотелось мне писать прозу. Ты думаешь, употребление таких слов обязательно в современной отечественной литературе? — Она положила книгу на место.

— Не будете брать? — огорчился несчастный продавец.