Над ним зловеще кружило не меньше десятка черных грифов, медленно паривших по спирали против часовой стрелки. Говорят, грифы проводят весь день, навещая бойню и повозки с мясом, но, когда солнце скрывается за Западным Океаном, они гарпиями опускаются на купол, слетаясь туда в ту пору, когда кто-то собирается умереть на Арене 13.

Подойдя к Колесу, я заметил слева и справа от входа пару здоровяков в голубой форме. Они сердито посмотрели на меня, но Тайрон прошел внутрь так уверенно, как будто вообще их не заметил.

Я был потрясен, после прохладных, тихих, безлюдных улиц оказавшись в жарком, шумном, забитом людьми Колесе, где пот почти ощущался на вкус. Прорва зрителей толкалась и пихала друг друга, и громкий гул разговоров эхом отдавался от высокого потолка. Голова шла кругом от возбуждения. Никогда еще я не видел столько людей в одном месте, и все они отчаянно старались пробраться куда-то без очереди, но толпа снова и снова отпихивала их. Человек останавливался лишь затем, чтобы обменять монеты на квитанции, и я знал, что это означает: люди делали ставки на возможных победителей на разных аренах.

Я на мгновение остановился и уставился вверх, на изнанку массивного купола, совершив тем самым большую ошибку.

Когда я снова опустил глаза, Тайрон почти исчез из виду, оставив меня позади, а ко мне направлялся крупный мужчина с мрачным лицом, опоясанный наискось красным кушаком. У него на поясе висела дубинка, и я не сомневался, что он не собирается дружески меня поприветствовать. «Это из-за моей одежды?» – озадаченно подумал я. Здоровяк таращился на меня так же сердито, как и охранники снаружи. Перед тем как войти, я заметил очередь у Колеса – может, в отличие от Тайрона, обычные люди должны платить за вход?

Тайрон вернулся как раз вовремя и схватил меня за руку. Человек поклонился ему:

– Извините, господин, я не понял, что он с вами.

Механик коротко кивнул, и мужчина удовлетворенно зашагал прочь.

– Красный кушак говорит о том, что он – распорядитель, представитель дирекции Колеса, – объяснил Тайрон. – Здесь слово таких людей – закон. Снаружи, как ты только что видел, заправляет охрана, гвардия Протектора, здоровяки в голубой форме, которых тебе лучше не задевать.

Протектор правил нашей страной. Его редко видели за стенами его дворца, и мельком видевшие говорили, что он похож на мужчину средних лет, но насчет его происхождения ходили разные домыслы; некоторые верили, что он джинн. И уж наверняка он жил слишком долго для человека.

– Раньше я не часто встречал охранников, – сказал я Тайрону.

– Само собой, в провинции-то. Ну а здесь другое дело, совершенно другое: несколько тысяч гвардейцев живут в бараках к северу от города. Веди себя тихо и никогда не смотри им в глаза, это главное. Им скучно, и иногда только такой повод и нужен, чтобы к тебе придраться.

Тайрон провел меня в узкую дверь, за которой оказался пролет ведущих вниз крутых каменных ступеней.

– Следуй за мной, мальчик, – сказал он и зашагал вниз. – Прежде чем мы посетим арену, я хочу показать тебе кое-что.

Спустившись по лестнице, мы вошли в большой подвал, огромный мрачный склеп, освещенный единственной мерцающей свечой рядом с дверью. Подхватив свечу, Тайрон двинулся к длинной скамье у дальней стены, и во рту у меня пересохло от страха, потому что на этой скамье, похоже, лежало несколько мертвых тел.

Это что, морг? Зачем Тайрон меня сюда привел? Я-то думал, я здесь для того, чтобы увидеть сражение.

– Это некоторые из моих лаков, – сказал Тайрон, показав на скамью. – Ими пользуются работающие на меня бойцы Арены 13.

Я почувствовал себя дураком. Конечно же, это лаки! И все-таки мной овладело беспокойство. Я видел, что некоторые лаки укрыты лишь простынями, но Тайрон подвел меня к тому, который был облачен в полный доспех. Лак лежал на спине в кольчуге, шлеме, маске и в защитных пластинах на плечах, руках, груди и коленях.

В Майпосине я встречался с людьми, которые, как и мой отец, работали в Джиндине и видели лаков, однако их рассказы не смогли подготовить меня к тому, что смутило меня сильнее всего: к вони этих созданий. В ней ощущалась омерзительная смесь разных запахов: звериный запах, напоминавший о мокром псе, запахи гниющей растительности и грязной соломы, а еще – слабая вонь экскрементов. Интересно, что едят лаки и моются ли они когда-нибудь? Я столького еще не знал!

– Перед тобой симулакр, но все называют его просто «лак». У этого существа человеческое обличье, его плоть похожа на нашу: если его порезать, – потечет кровь, если ударить, – будет синяк, но разум его сильно отличается от человеческого. Он не осознает все так, как осознаем мы. Его поведение и поступки основываются на информации, полученной с помощью языка шаблонов Ним – языка, который используется людьми.

Большую часть того, что рассказывал Тайрон, я уже знал, но все равно внимательно слушал, стараясь ухватить малейшие частицы новых знаний.

– Человеческим бойцам не разрешается носить на арене доспехи, – продолжал Тайрон, – но лаки – другое дело. Здесь одна важная часть доспеха до сих пор отсутствует. Посмотри…

У лака была толстая мускулистая шея, и в том месте, куда показал Тайрон, я увидел вертикальный разрез, темно-багровую рану, выделяющуюся на белой коже.

– Это горловая щель. А это втулка, которая точно входит в нее…

Тайрон нагнулся, подобрал большой ошейник, плюнул на узкую металлическую втулку и осторожно опустил ошейник на горловую щель лежащего создания. Когда он это сделал, лак издал стон, исходящий откуда-то из недр живота. Опустив ошейник, Тайрон тут же защелкнул его на широкой шее. Там все еще оставалась брешь, куда мог войти клинок, но шею лака теперь защищал металл.

– Щель остается слегка приоткрытой, чтобы принять клинок, – объяснил Тайрон. – Но благодаря металлическому доспеху тело лака нельзя рассечь, и обычно остаются только небольшие синяки. Металл защищает мягкую плоть, и благодаря ему легче точно вогнать клинок. Конечно, втулка смещает и сдавливает пищевод, причиняя некоторые неудобства, и большинство считают, что это заставляет лаков не затягивать бой. Эта часть доспехов всегда подгоняется последней – и первой снимается. Когда клинок входит в горловую втулку, он вызывает полную остановку нервной системы побежденного создания, – то, что у нас называется «обрыв», – но это не убивает лака, как убило бы человека. Вытащи клинок, – и с помощью словов лак сможет прийти в себя и будет снова готов к бою.

Мне все еще было не по себе, но я подумал, что, если хочу сражаться на арене, мне придется привыкнуть работать с такими существами.

Теперь Тайрон положил ладонь на металлический доспех, закрывающий лоб лака.

– Очнись! – негромко приказал он.

Лак резко сел, вытянув руки, словно человек, пробуждающийся от сна. Он сделал глубокий вдох, и за узкой горизонтальной щелью его маски замерцали глаза. У создания был угрожающий вид; у меня ёкнуло сердце, и я поймал себя на том, что делаю шаг назад. К счастью, Тайрон вряд ли это заметил, потому что все еще смотрел только на лака.