Эту славу усиливали и страшные поверья и предания, вызванные тем, что участок земли, на котором построили тюрьму, прежде использовался как кладбище, где хоронили покойников, которых нельзя было хоронить на освященной земле: некрещеных, самоубийц, младенцев, умерших при рождении, и детей, которых не успели окрестить.

После строительства тюрьмы покойников такого рода таки разрешено было хоронить на Втором христианском кладбище – для этого там отвели специальный участок земли. Этот не освященный участок, расположенный вдоль ограды, был местом погребения изгоев, над которыми нельзя было произвести христианский обряд. Ну а когда тюрьма, так сказать, начала работать, в этом месте стали тайком хоронить узников – убитых или умерших, для чего под самой оградой вырывали специальные ямы. И поскольку все посетители кладбища знали, что это за место, туда никто не заходил. И такие тайные захоронения легко удавалось скрывать.

Сколько тайн было погребено под страшной стеной, знал только кладбищенский сторож, время от времени за особую плату открывающий ворота по ночам. И никогда не интересующийся тем, кого хоронят в страшном, запретном и неосвященном месте.

В ту ночь ничто не предвещало таких похорон. Обычно из тюрьмы сторожа извещали заранее. Но в такую холодную и туманную ночь он не ждал незваных гостей. И потому был страшно удивлен, услышав стук в ворота и звон цепи, словно кто-то трогал замок.

Сторож насколько мог быстро вышел из сторожки и засеменил к воротам, несмотря на туман, отчетливо просматривающимся в лунном свете.

– Кто здесь? – крикнул старик. Зрение у него было уже слабое, а потому издали он не мог разглядеть, кто стоит возле ворот. Во всяком случае ему показалось, что он видит темный силуэт, и это был человек.

На всякий случай взяв короткий железный лом (старик был готов к любым неожиданностям – при его зрении ему с успехом не раз доводилось ломом прогонять из-за ограды пьянчужек), сторож быстро шел к воротам, всматриваясь в дорогу за оградой.

Он подошел совсем близко – и остановился как вкопанный. В первый момент ему показалось, что за воротами никого нет. Но, присмотревшись, он вдруг разглядел полупрозрачную фигуру, светящуюся в темноте странным желтоватым светом. В этом зрелище было что-то сверхъестественное, и, подняв перед собой лом, сторож лихорадочно начал креститься:

– Изыди, Сатана!

Но человек (если это был человек) между тем быстро приближался к воротам. Страшная фигура перемещалась, мерцая в темноте. Сторож отшатнулся – прямо из темноты на него сверкнули два ярко-алых раскаленных глаза существа. А цепь, на которой висел замок, вдруг зашевелилась, и замок, раскрывшись сам по себе, упал на снег. И страшное существо не прикасалось к нему.

Сторож издал сиплый крик и стал пятиться назад. Между тем существо шагнуло на территорию кладбища, за пределы ворот, и стало быстро двигаться по направлению к нему, почти не касаясь земли. Страшное видение перемещалось в воздухе, сверкая адскими алыми глазами. Откуда и голос взялся – завопив как сумасшедший, старик принялся бежать, забыв про лом, который утонул в снегу. Но сторож был стар: поскользнувшись, он всем телом рухнул в снег. В тот же самый момент страшные когтистые лапы сомкнулись на его горле. Последним, что ощутил сторож перед смертью, был странный сладковатый запах, исходящий от существа. Потом воздух исчез, все завертелось и провалилось в бездну…

Труп сторожа без признаков насильственной смерти нашли утром на снегу. Старик лежал на спине, широко раскрытыми глазами уставившись в пасмурное зимнее небо. На лице его застыл дикий ужас, от которого всем, кто на него смотрел, было страшно, и все отводили глаза. И тем не менее на фоне жутких вестей, пришедших из тюрьмы, смерть сторожа прошла незамеченной.

Из тюрьмы сбежал опаснейший преступник по кличке Призрак. Но это было еще не всё. Несмотря на то что страшные слухи передавались шепотом, они очень скоро расползлись по всему городу.

Рассказывали, что когда начальник тюрьмы раскрыл камеру Призрака, первое, что в ней обнаружили, это была свежая кирпичная кладка. Было решено ее вскрыть. Ну и когда ее вскрыли, оттуда выпал труп охранника. Выяснилось, что это родной брат другого охранника – того, который в ночь побега Призрака нес караул в тюремном коридоре.

Труп был без одежды – похоже, ее отобрал Призрак, в ней и выбрался из тюрьмы. Но как в закрытой камере у него взялся строительный материал? Никто и предположить не мог. Призрак проломил стену, вырубив что-то вроде ниши в камне, и поместил туда охранника, забив ему в рот кляп. Несчастного служаку Призрак замуровал заживо…

Одесса, март 1917 года

Таня быстро шла к выходу, наблюдая за черным дымом, взвившимся над кладбищенской оградой. Вдали были слышны тревожные голоса. Крики людей разносились в холодном морозном воздухе и охватывали не только дорогу перед кладбищем, но и проникали за ограду, нарушая вечный кладбищенский покой. В небе над кладбищем галдела целая стая растревоженных птиц – вот что напомнили Тане эти звуки. Слов не разобрать, ничего не разобрать, но от них, как и от растревоженных птиц в воздухе, только острое чувство тревоги.

Она шла быстро, четко печатая шаги на подтаявшем снегу, стараясь не смотреть себе под ноги. Плотно завернувшаяся в черный платок, она была не похожа на саму себя. Элегантные наряды и сходство с благородной дамой были далеко в прошлом.

Смерть бабушки пробила в душе Тани огромную брешь, через которую вытекло почти все: радость от жизни, жажда денег, забота о собственной внешности, желание быть элегантной и прочие суетные мелочи, без которых она прежде не мыслила саму себя. Неизменным осталось только одно: жажда жизни.

Эта жажда жизни, возрождающаяся в ней борьба и толкали Таню вперед, заставляя снова войти в мир – просто ради того, чтобы почувствовать это ощущение жизни, вновь вернувшейся к ней. Это было намного лучше, чем в одиночестве умирать от тоски. Будучи от природы борцом, Таня не собиралась погибать, опустив руки. Она не привыкла бездеятельно плыть по течению и не могла пассивно ждать, когда ее полностью накроет лавина обрушившегося на нее горя. Предательство Володи и смерть бабушки разбили ее сердце, но не убили ее душу. Ей нужно было выбираться из этого. И ради этой души она должна была жить – жить дальше, помня, что именно этого, чтобы она жила, хотела для нее бабушка. Бабушка, которая когда-то отдала ей всю свою жизнь, посвятив себя жизни Тани… Она смахнула слезы и, немного постояв, двинулась вперед. И ради ее бесценного дара Таня собиралась жить. Если не ради себя, то хотя бы ради бабушки. Ее памяти.

Таня шла быстро и вскоре дошла до красивых часовен возле кладбищенских ворот. Почему-то они всегда вызывали у нее страх. Как и большинство людей, Таня не любила кладбища. Ну а сочетание кладбища и тюрьмы всегда наводило ее на самые мрачные мысли. Она не могла забыть, что в подземельях Тюремного замка когда-то страдал ее Гека.